Журнал «Кольцо А» № 139
Алёна СИНИЦА
Поэт, автор-исполнитель, пишет стихи и прозу. Лауреат Филатовской премии (2016) в номинации «Поэзия» и областной литературной премии им. Роберта Рождественского (2017).
НЕ ТАКОЙ, КАК ТЫ...
ДВОРНИК
В две тысячи первом
Петя был дворник,
с двумя выходными –
суббота и вторник.
По вторникам Петя
смотрел на крыши,
с которых падали
капли снега,
хорошо, что сегодня
дожил до обеда,
хорошо, когда сверху
тарелка неба.
В огромном городе
у Пети не было
никого, только
серые мыши
в подвалах Манежа,
и где-то повыше,
он носил им
в карманах
кусочки хлеба.
А по субботам
ходил на концерты,
по маленьким залам
мотал километры.
Арбат не любил
и Тверскую тоже,
бродил по дворам,
избегая прохожих.
Петя стоял
на обочине мира,
мир состоял
из отсутствия мира.
В две тысячи первом
Петя был первым
человеком в Москве,
что смотрел на небо,
и увидел там снег,
и поймал его ртом,
вдруг рассмеялся
кто-то, но кто?
Оглянулся в глаза,
видит –
шапка-ушанка
по лицу прочитал –
хулиганка.
Сумасшедшая,
с поезда сшедшая,
городская, больная
наконец-то живая!
В голове с тараканами,
но без мышей,
а Петя впервые
стоял в центре мира,
и мир состоял
из простых вещей.
* * *
Вот так живешь в пустом поселке,
в сосновой прячешься иголке,
а сверху примечаешь метки
верхом на старой табуретке.
Два раза в день проходит поезд,
и едут все вагоны порознь,
им вслед пускаешь кольца дыма,
жизнь тоже проезжает мимо.
А впрочем – это так прекрасно,
к ней оставаться безучастным,
поскольку для всеобщей бездны
мы все равны и бесполезны.
Пока поселок заметает,
фонарь на станции мигает,
бродячий пес из леса лает,
а снег летит, и он не тает.
* * *
В начале октября, в который раз,
в кромешной тьме, на станции ж/д
стояли мы у отсыревших касс,
кассиры говорили о дожде.
Идущий поезд медленно гудел,
и так искрились сверху провода,
что весь пейзаж на станции светлел,
и с неба часто падала вода.
И сколько октябрей прошло потом,
и сколько станций разобрал ЦК,
пока у нас с тобой – одно пальто,
на десять лет наверняка.
Но десять лет на поездах ушло,
вокруг платформы вырубили лес,
мерцает электронное табло –
восьмое чудо из чудес.
ПОДРОСТКИ
Фонарь горел на перекрестке,
как двадцать лет тому назад,
под ним случайные подростки
садились в темный автозак.
И дальше их везла машина,
как двух бездомных из глуши,
и было всё не так паршиво
под монотонный стук души,
и вспоминался им звенящий
пустой и радостный трамвай,
и мир, который настоящий,
и май, который просто май.
Фонарь горел на перекрестке,
под козырьком «Союзпечать»
встречались новые подростки
и не пытались промолчать.
* * *
Увидеть тебя –
Идущего с мамой к вокзалу,
В толпе, посреди остановки
Троллейбуса в парке.
На выставке ценных растений,
На рынке, у птичьей клетки,
В окне, на втором этаже,
Под мерцающей лампой.
В последнем ряду, на снимке,
В школьном альбоме,
В белой рубашке,
Смотрящего вдаль, на деревья.
На солнце, с лохматым псом,
На весенней прогулке,
Рядом с отцом,
На даче у доброго деда.
В Доме Кино,
На старом бульваре,
В хоре, поющего песни
О дальних планетах.
После каникул, с короткой
Нелепой стрижкой,
В комнате, под подушкой,
В обнимку с книжкой.
В ярких ботинках,
В актовом зале
Бредущего в липах,
С живыми глазами,
В метро, на перроне,
На верхней полке,
В плацкартном вагоне,
В начале апреля –
Увидеть тебя,
И выключить время.
* * *
Мой папа прошел Афган
Он видел барханы, пески
Бушующий ураган
Не людей – только их куски.
А что видел ты?
Мой папа смотрел на Восток
Стальные его кулаки
Сверкали огнями дорог,
Он слышал за милю шаги.
А что слышал ты?
Мой папа отдал свою кровь
И алым налились цветы,
Слегка только дернуло бровь,
Но невозмутимы черты.
А чем наливаешься ты?
Мне передалась его честь,
Мне перелилась его боль,
Не слово одно – сразу шесть!
Не мир, не спокойствие – бой.
А ты кто? А ты – не герой...
Мой папа прошел Афган
Дурной головой под бинты
Он видел насквозь туман,
Он словом срывал болты,
Он был не такой,
Как ты.