Елена САФРОНОВА

 

Прозаик, литературный критик-публицист. Постоянный автор литературных журналов «Знамя», «Октябрь», «Урал», «Дети Ра», «Бельские просторы» и других. Редактор рубрики «Проза, критика, публицистика» журнала «Кольцо «А». Автор романа «Жители ноосферы» (М., Время, 2014), книги рассказов «Портвейн меланхоличной художницы» (Екатеринбург, Евдокия, 2017). Лауреат Астафьевской премии в номинации «Критика и другие жанры» 2006 года, премии журнала «Урал» в номинации «Критика» 2006 года, премии журнала СП Москвы «Кольцо А», премии Сп Москвы «Венец» за 2013 год. Член Русского ПЕН-центра, СП Москвы, СРП.

 

 

АКТИВНАЯ РЕМОРАЛИЗАЦИЯ

 

Дик Ху. Теорема пожухшей апрельской листвы: Из цикла «Четыре мгновения Бога» /ДикХу. – [б.м.]: Издательские решения, 2019. – 454 с.

 

Книга «Теорема пожухшей апрельской листвы» – характерный для нашего времени литературный труд. Знаковое явление сего дня – издание книг «по требованию». Идя навстречу пожеланиям пишущей публики, чуткие специалисты организовали специальные схемы, как обнародовать, а потом и довести до печатной версии тексты писателей, которым не повезло с «официальным» изданием. На мой взгляд, изучение этого массива литературы очень ярко высвечивает то, чего люди ждут от литературы – и чего им недостает в издательском потоке. Как в глобальном масштабе, так и в отдельных случаях.

Книга «Теорема пожухшей апрельской листвы» автора, работающего под псевдонимом Дик Ху, именно такой случай. Мне она прочиталась как писательский запрос на настоящую, серьезную фантастику, восходящую к научным, даже порой наукообразным произведениям корифеев жанра, от Азимова до Лема. Но, пожалуй, всех этих имяреков Дик Ху «переплюнул» – концепция книги основана на законах квантовой физики. Точнее, как сформулировал писатель в одном из авторских предисловий к тексту, это «сплав из квантовой физики, любви и философии». Философия тоже не абы какая: рассматривается трансерфинг – воплощение сознания, которое напрямую определяет бытие. В последние годы эта философская категория стала модной в связи с тем, что муссируется в практических книжках по мотивационной психологии. Это несколько другая история, но Дик Ху окликает ее обращением к читателям: «Вы держите в руках учебник по декомпозиции реальности с советами по её правильной сборке. Используя приведённые в книге инструменты, мы с вами вполне можем построить свободный и счастливый мир. …Какой конкретно будет эта реальность – решать и мне, и вам».

Собственно, об этом творении и со-творении (совместном созидании иной реальности) и написан роман. Его звучное и в то же время лиричное название подводит читателя к следующей идее: каждое решение Теоремы пожухшей апрельской листвы определяет очередной шажок времени. «Время и сознание привязаны к привнесению любого нечто в наш мир, которое и является информацией». Нельзя сказать, что смысл этот лежит на поверхности и легко вычитывается – фантастику Дик Ху пишет интеллектуальную, усложненную научными конструкциями и философскими выкладками, включая формулы трансерфинга, которые для гуманитария чуточку сложнее китайской грамоты. Осмелюсь предположить, что это тоже своего рода призыв к обществу: перестать воспринимать фантастический жанр как некое «гетто» от литературы, пространство текстов легких, разухабистых, направленных лишь на развлекаловку. Немаловажно отметить, что «Теорема пожухшей апрельской листвы» – уже не первое сочинение писателя. Как он поясняет, это вторая книга из серии «Четыре мгновения Бога», позиционируемых как цикл книг о трудных взаимоотношениях современного человека с реальностью. То есть это не сиюминутная прихоть писателя, а плод многолетних размышлений на определенную волнующую его тему и целенаправленной литературной работы.

Но стремление к идеалу – созданию поля интеллектуальной и социально значимой фантастики – на уровне книги «Теорема пожухшей апрельской листвы» приобретает забавные в своей противоречивости формы. Дело в том, что Дик Ху не может забыть и о том, что книга должна быть привлекательна для широкого круга читателей. По-видимому, из желания наладить контакт со своей потенциальной аудиторией и выросло большое количество авторских предисловий и вступительных глав, подготавливающих читателя к тому, с чем ему придется встретиться на основных страницах. Предисловий больше, чем обычно допускают художественные сочинения. В одном из них автор прямо говорит, что его подлинный месседж может быть интересен 0,1–0,2% людей в общей популяции и 2–5% в России. Но «оформлена» основная идея так, чтобы привлечь внимание и не столь «тонной» публики.

Высоконаучное содержание «Теоремы пожухшей апрельской листвы» облечено Диком Ху в форму космического боевика, разворачивающегося в XXV столетии на борту космического корабля. Смотрите, как он берет быка за рога в самом начале повествования! «В конце XXV века Земля оказалась зажатой в кольце врагов… Земляне всегда боялись инопланетных захватчиков, но уже после первых контактов внезапно оказалось, что сами земляне – самые ужасные, кровавые и агрессивные твари во всей Вселенной. Конкуренцию нам составлял разве что Тирраниар, длительная холодная война с которым в любую секунду могла перерасти в горячую». А полюбуйтесь, как заканчивает: «Она допила самый мерзкий во Вселенной кофе из пакетика, закрыла глаза и принялась разыскивать лучом своего сознания в бесконечно-мерных гильбертовых пространствах Генерал-полковника контрразведки Гегемонии.

Нигде его не было».

Я не боюсь, что эти цитаты сочтут спойлерами. Между первой и последней фразой уместилось много захватывающих «приключений тела» героев, согласно бессмертному выражению братьев Стругацких; много и похождений человеческой, а также не человеческой, принадлежащей другим разумным представителям Вселенной, мысли. Активным действующим лицом является майор космической контрразведки КсиДжи, она же Оксиджен Шамильевна, особа, буквально притягивающая мужчин и существ аналогичного пола из других галактик и даже параллельных реальностей, а с ними и повороты сюжета. Благодаря этой одиозной героине в романе стопроцентно явлена эротическая линия, местами становящаяся откровенно сексуальной.

Сюжет строится парадоксально, в полном соответствии с Теоремой пожухшей апрельской листвы, поскольку практически каждый эпизод романа кто-то из его действующих лиц да делает какой-либо выбор, определяя «здесь и сейчас» ближайшее развитие событий, а заодно и их отдаленную перспективу. Поэтому заявить, что повествование прослеживается с первых строк, не сможет и максимально самонадеянный критик. Но очевидно то, что интригующий финал «Теоремы пожухшей апрельской листвы» продиктован логикой не только бесконечного трансерфинга, но и авантюрного литературного повествования. Заключительные слова романа таковы, что могут служить разом и эффектной точкой, и трамплином для продолжения. То есть все признаки остросюжетной прозы тут на месте. И если бы не мощная интеллектуальная «подложка», быть бы «Теореме…» очередной космооперой о звездных войнах. А не будь всего этого набора характерных черт форматной прозы, оказался бы роман трудночитаемым и глубокомысленным рассуждением из серии «что было бы, если бы…». В сочетании же этих на первый взгляд несочетаемых факторов рождается литературный микс, который можно назвать и научной фантастикой, и психотриллером, и политической сатирой, и сатирой, так сказать, философской.

Опираясь на слова Дика Ху о том, что данный роман относится к циклу «Четыре мгновения бога», склоняюсь к мысли, что продолжение последует. Не факт, что будет сиквелов два или четыре – Теорема работает, реальность видоизменяется постоянно. Однако вряд ли автор бросит своих креатур на перепутье, то есть на пороге Возрождения земли, которое еще только предстоит – ценой неимоверного напряжения всех ресурсов персонажей и автора.

Если я права, и продолжения следуют, позволю себе совет – не совет, но критическую реплику. Книга Дика Ху «Теорема пожухшей апрельской листвы» состоит из оксюморонов не только идейно и концептуально, но и стилистически. Сугубо научные термины, взятые из разных отраслей знания, соседствуют с разговорной лексикой, перебранкой и весьма изобретательной матерщиной. Да, автор объясняет обилие обсценной лексики жестокостью мира, созданного его воображением, и необходимостью называть негативные вещи их настоящими именами. И все же на будущее я бы рекомендовала унифицировать слог, сбавив градус научности и уж тем более умерив количество брани и инвектив. Все-таки в замысле писателя, как мы уже говорили выше – заявка на серьезную фантастику и слом стереотипов, связанных в массовом сознании с этим массивом литературы. Нечто вроде «пассивной реморализации» тех же братьев Стругацких. Разве может пассивная (а тем более активная) реморализация строиться по принципу «против лома – только лом»?..