Ахмедхан ЗИРИХГЕРАН

 

Литературный псевдоним Ахмедхана Алиевича Кишова. Родился в 1976 г. в п.Кубачи (Дагестан), живет в Махачкале. Начал литературное творчество с зарисовок в Фейсбуке, которые вызвали отклики читателей. Публиковался в альманахе «Кавказский экспресс», журналах «Дагестан» и «Женщина Дагестана», приложении «Горцы» к газете «Дагестанская правда». В журнале «Кольцо А» публикуется впервые.

 

 

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ МИРОВ

Рассказ

 

Солнечные лучи сквозь оконное стекло грели меня, несмотря на холодный, кондиционированный воздух комнаты. Я прикоснулся к стеклу, оно было горячим, невзирая на двойной стеклопакет. Лето всё-таки. Рабочий день подходил к концу, и мне надоела эта искусственная прохлада. Хотелось на улицу, в душное марево, что заливало улицу за окном. Загудел телефон, о котором я забыл во всей этой рабочей суете, да и он был у меня на вибрации, чтобы не мешал. На экране красовалась фотография Аськи, там она жизнерадостно улыбалась, мне это фото очень нравилось, и я поставил его на её контакт. Полюбовавшись на фото, я нажал на зелёную кнопочку на экране.

– Ты ваще живой? – послышался её недовольный голос. – Раз десять набрала.

– Кто бывает живым после рабочего дня, – усмехнулся я, – если только ты оживишь.

– Чтобы тебя оживить, до тебя ещё надо дозвониться.

– В шесть, как обычно, я свободен.

– Я тут, у твоей машины, открой её, сяду, подожду тебя.

– Надо тебе дать вторые ключи, – я встал и увидел у машины Аську: она в джинсах и маечке стояла, опёршись спиной о машину, и нажал кнопку на пульте. – Садись, я сейчас.

– Если ты дашь мне ключи, то я угоню твою бэху, – засмеялась Аська и уселась в машину.

– Вот такие вы, бабы, сначала угнала меня, потом тачку, дальше что будет?

– Это страаашная тайна, – послышался её смех в трубке.

Я положил трубку и засобирался, шести ещё не было, но я сам себе начальник всё-таки, и уйти чуть раньше для меня было не проблема. Попрощавшись со всеми, я вышел из офиса и быстро побежал по ступенькам вниз. Аська сидела в машине, вальяжно закинув ноги на торпедо, и что-то печатала в телефоне. Дверь машины была открыта и я, осторожно подойдя, поцеловал её в обнажённое плечико.

– Испугааал, – дёрнулась Аська и тут же расплылась в улыбке, – я и не услышала, как ты подошёл

– Ты утонула в телефоне, ты не услышала бы, даже если бы я топал и кричал, – улыбнулся я и нежно поцеловал её.

– Телефон это наше фсё, – подмигнула она мне.

– Ты чего сегодня так рано, – я, обойдя машину, уселся за руль и завёл мотор, – обычно раньше семи не выходишь.

– Да клиентов не было, – она спустила ноги с торпедо и уютно свернулась на сиденье, повернувшись ко мне лицом, – вот и звонила тебе, вдруг тебя нет на работе.

– Куда поедем? – Я любовался её личиком, в обрамлении облака волнистых волос. – Есть хочешь?

– Да мне без разницы, куда, – пожала она плечами, – хоть шаурму покупай.

– Мой прикид не для шаурмы, – подмигнул я ей, – но мы это сейчас исправим.

– Да, да, оденься попроще, – Аська дёрнула меня за галстук, – вообще не люблю этот официоз.

– Что поделать, – вздохнул я, и пересел назад, там у меня лежали капри и майка, висела вешалка, а на полу дожидались меня кроссовки.

– Я тебе майку чёткую купила, – Аська просунув голову между передними сиденьями, внимательно смотрела на меня, – дома забыла.

– Не подглядывай, – я набросил на её голову только что снятую рубашку, – вперёд смотри.

– Что я там не видела, – она аккуратно сняла с головы рубашку и повесила её на спинку переднего сиденья, – тоже мне стесняшкин.

– Мы не женаты и даже не живём вместе, – напыщенно-серьёзно произнёс я и повесил ей на плечо галстук, – так что по традициям вы, девушка, ваще должны выйти из авто, когда тут происходят интимные манипуляции.

– Молчал бы про традиции, – рассмеялась она, выхватив у меня из рук брюки, – ты даже в бога не веришь, а это самая сейчас традиция.

– У меня папа коммунист, не забывай, так что традиция традиции рознь, – я подал ей вешалку, – да и советские времена совсем недавно были.

– А у меня в семье всегда в бога верили, – Аська проворно накинула на вешалку брюки и рубашку, – но без фанатизма конечно, традиционно.

– Придётся мне с тобой к мулле идти до загса, – я, задрав ноги, принялся натягивать капри, – чтоб твои родичи спокойны были.

– Ну да, – Аська повесила вешалку на ручку у двери, – иначе моих предков съест родня.

– Значит, тебя уже можно сватать? – натянув капри, я качнулся вперёд и резко поцеловал её в губы. – Ловлю тебя на слове.

– Я постепенно готовлю своих к тому, что не выйду за нашего, – подперев подбородок кулачком, улыбалась она, – как подготовлю, я свистну тебе.

– Мои готовы, – я натянул майку, – пошли к моим сегодня.

– В таком прикиде? – Аська оглядела себя. – Нет, ты что, никакая мать не одобрит на первом знакомстве так одетую девушку. Это я тебе как женщина говорю, какие бы коммунисты твои родители ни были. Это другое поколение, да и общество всё равно влияет.

– Не спорю, – я, надев кроссовки, пересел вперёд и рванул с места, – поедем в одну ресторашку у моря, подальше от проблем и работы.

– Сегодня весь вечер наш, – Аська ласково посмотрела на меня, – у меня дома никого, мне не надо к восьми быть дома. К восьми утра лишь надо быть на работе.

– Вечер, вечер, – обнял я её свободной от руля рукой, – ночь!

Вечер прошёл великолепно, после ресторана мы гуляли у моря, а потом нам что-то взбрело в голову, и мы отправились в кино. Мне всегда было хорошо и спокойно с Аськой, и поэтому я хотел, чтобы она всегда была рядом. Единственное, что останавливало меня это то, что мы с ней были разных национальностей, и если моя семья уже была интернациональна – папа у меня лакец, а мама лезгинка – то Аська была из строго монодаргинской семьи. Люди они, конечно, современные, и, судя по всему, долго возражать не будут. Но она не хотела резких движений. Родители, может, даже сами и согласятся, но вся эта многочисленная родня, ворчание которой многих пугает. И поэтому мы, встречаясь уже целый год, ещё не сделали того, чего оба хотели. Может, так и лучше, в конце концов, ничего не мешает мне её «украсть». О чём мы и условились на крайний случай.

Уже была почти полночь, когда мы приехали ко мне. Можно было, конечно, и к Аське, но, мало ли. Соседи увидят. То да сё. Да и зачем, когда есть наша старая квартира. Квартира эта в старинном трёхэтажном каменном доме с метровыми стенами и скрипучими деревянными лестницами. Я тут вырос, в этом дворе. Во дворе, посередине которого росло огромное дерево, по веткам которого я нередко залезал к себе в комнату прямо в окно. Потом, когда мы с папой занялись бизнесом, мы построили новый дом. Но квартиру продавать не стали. Сдавать тоже нужды не было, хоть и говорили об этом регулярно. Так и стояла, полная моего детства, всё с той же мебелью и вещами. Даже почти все мои детские игрушки были тут. А когда появилась Аська, то мы стали встречаться тут. Так как подъезды моего старого дома выходили на две стороны, во двор и на улицу, то мы незамеченные забегали в квартиру. Хотя я не прятался особо. Уже не маленький. Да и нравы у нас в семье никогда не были пуританскими. Папа и мама тоже познакомились в институте, и очень любили и любят друг друга. Думаю, они тоже до свадьбы немало целовались и не только. И сейчас папа нередко целует маму, никого не стесняясь. Даже сейчас у нас в городе немало народу, для которых поцелуй и нежность прилюдно выглядят дико. А уж тогда, почти тридцать лет назад, представляю себе.

Как обычно, припарковав машину у дома, мы скользнули в тёмный подъезд и, проскрипев ступеньками старинной деревянной лестницы, впорхнули в квартиру. Ночь была душная, но в открытые окна задувал ветерок, и кондиционер я не включил. Шурша занавесками, на нас дул свежий морской бриз, ласково охлаждая наши разгорячённые тела. Под этот ветерок мы и заснули, убаюканные шумом прибоя и перестуком редких поездов.

Я проснулся посреди ночи от какого-то непонятного ощущении тревоги. Аська спала, положив голову мне на руку. Я даже попытался опять заснуть, но что-то было не так. Осторожно высвободив руку, я встал с кровати и прошёл к окну: ветерок дул так же, и занавески колыхались. Я сразу же заметил, что под окнами ходят какие-то непонятные люди. Приглядевшись сквозь двигающиеся занавески, я понял – это милиция. Но на удивление они не шумели, а двигались осторожно. Мало ли что, подумал я и пошёл в туалет, но выйдя из туалета, я услышал такие же звуки и со стороны двора, окна кухни выходили во двор. Я пригляделся и всё понял: спецуха. Я даже не испугался: постоянно, то тут, то там в городе регулярно в квартирах и домах блокировали боевиков. Те, как правило, не сдавались, и квартиру разносили в хлам. И я даже понял, по чью душу они пришли. В третьем подъезде жил Бага, мой одноклассник. Хороший, добрый парень. Успевший даже жениться. Мама постоянно ставила мне его в пример, вот, мол, какой парень, не то, что ты, раздолбай. Но в один момент с ним что-то произошло. Он ударился в религию, отрастил бороду и стал молиться по пять раз в день. Я бы и не обратил на это внимания. Борода вообще в моде сейчас. Немало парней вообще нерелигиозных ходят небритыми. Да и девочки любят небритых. Но я случайно, когда забегал на квартиру за чем-то, кажется, посмотреть показания счётчиков, попал на скандал. Двор был полон народу, от Баги уходила жена. Вернее, её семья пришла забирать вещи. Он заставлял её надеть хиджаб, а она, модная и образованная девушка, отказалась наотрез. Надо сказать, что он руки на неё не поднял, хотя требовал своё как заведённый. Да и не шумел он. Шумели родители с обеих сторон. Жена ушла, забрав дочку. И от греха подальше уехала, куда-то в Москву. После этого я редко видел Багу, он ходил вечно мрачный, с длинной неаккуратной бородой и без усов. Я даже не узнавал его порой. Пытался он агитировать и меня, но я его сходу оборвал, он, зная мой характер, больше при встрече на эти темы не заговаривал. Слышал я, что родители ругались с ним, но он не слушал их, запирался у себя комнате, а после сделал из своей комнаты отдельный вход и врезал замок со стороны дома. Это мне рассказала мама, со слезами на глазах пересказывая дома свою встречу с его матерью. И вот сейчас наш дом окружён, сейчас будут ходить по квартирам, и эвакуировать, а Багину комнатку разнесут на фиг. Хорошо хоть машину поставил с другого конца дома. Надеюсь, не пострадает. Я уже пошёл в спальню, чтобы осторожно разбудить Аську и всё ей объяснить, как непонятный шорох остановил меня. На пол кухни, прямо мне под ноги посыпалась пыль, и люк в потолке, который вёл на чердак и был в нашей квартире, именно на кухне открылся, оттуда упала верёвка. Я отступил в тёмный угол кухни и стал наблюдать.

Сначала по верёвке опустилась худенькая девушка, а после мужчина, в котором я без труда узнал Багу. Всё-таки выросли в одном дворе.

– Салам, Бага, – произнёс я, не включая света, – ты теперь в гости, как Карлсон, ходишь?

– Астаупирула! – вскрикнула девушка и прижалась к Баге.

– Салам, Артур, – после секундного замешательства ответил Бага, явно узнавший мой голос. – Всевышний свидетель тому, я не воровать лез в твою квартиру. Думал, нет никого, вы же не живёте давно тут.

– Да вижу я, от кого ты бежишь, – усмехнулся я, пожав ему руку, – и сколько бегать будешь?

– Я не бегу, – голос задрожал, – но сдаться тоже не могу. Тебе это не понять, в тебе нет веры, нет страха перед Всевышним.

– А что же ты делаешь тут, на моей кухне? Иди, отстреливайся, наверняка есть чем.

– Я не буду, – голос его стал грустным, – мои братья по вере будут. За ними пришли, не за мной, наверное. Я её только хотел спрятать, у тебя, тут.

– И как они её отпустили? – голос мой был насмешлив.

– Отпустили, не думай, что там все звери, я её и через дверь выпустил бы, но не хочу, чтобы таскали её по допросам.

– Беги и ты, – воскликнул я, – как я видел, они все у вашего подъезда, может, прошмыгнёшь, или здесь пережди.

– Пошли, Бага, – повисла на нём худенькая девушка, но Бага отстранил её.

– Они может, и не увидят, а он всё видит, – показал Бага пальцем в потолок, – пусть она уходит, а я останусь там, где мои братья.

– Двинулся ты умом, – покрутил я пальцем у виска, – ради чего ты подыхать собрался, ты о родителях-то подумал?

– Тебе не понять, – спокойно ответил он и схватился за верёвку, – прощай, Артур, ты всегда был хорошим парнем. Может и придёшь ты, когда-нибудь к истине, я буду делать за тебя дуа все оставшиеся мне часы.

– Теперь уж точно не приду, – зло ответил я, – верёвку убери и следы там замети, чтобы сюда не пришли по чердаку.

– Замётано, братка, – сверкнул он улыбкой и, вытянув наверх веревку, закрыл люк.

– Идём, – я потянул тихо плакавшую девушку к выходу, потом остановившись, вернулся на кухню, и, вытащив из мусорки пакет, завязал его и дал девушке. – Иди, если что, скажи что мусор идёшь выкидывать. И, если можешь, открой волосы, меньше подозрений.

Она, стянув с головы хиджаб, распустила на удивление красивые волосы и вышла вслед за мной на лестничную площадку. Я посмотрел в окно и убедился, что у нашего подъезда со стороны улицы никого нет. Всё-таки у меня первый подъезд, а вся суета у третьего. Девушка, скользнув в темноту, исчезла во тьме. У второго подъезда стоял милицейский уазик, а дальше никого не было, так что ушла она беспрепятственно. Я вернулся в квартиру, спокойно подмёл пол в кухне. Поставив лесенку, закрыл люк на замок, который лежал тут же, и на который мы этот люк давно не закрывали, и вернулся в спальню. Аська спала. Везёт же человеку, вот что значит крепкий сон. Я присел рядом и, полюбовавшись с минуту её прекрасным лицом, прилёг рядом. Куда торопится, если будут стучать, так выйдем. Или выстрелы разбудят. Ну, это ничего, мы люди привычные, что ни день, так либо стреляют, либо взрывают.

 

 

ОБЫЧНЫЙ ЛЕТНИЙ ДЕНЬ

Рассказ

 

Я открыл глаза и непонимающим взглядом оглядел всё вокруг. Я не понимал, что это, какая-то странная картина. Усиленно поморгав и протерев глаза, я понял, что это пыльный пол под диваном. Покрытые пылью там валялись мои детские игрушки.

Я их спецом туда закинул, в память о детстве, когда они у меня там жили. Я тогда считал это место под диваном моим подземным замком, а игрушки были жителями этого «подземелья» Но мама регулярно уничтожала это моё «поддиванное» царство, выметая оттуда игрушки шваброй.

Но когда мы переехали в новый дом, и эта квартира опустела, я стал иногда ночевать тут, когда не хотел приходить домой подвыпившим или по какой другой причине. Так вот тогда я, вдруг вспомнив детство, закинул целую кучу своих игрушек под диван.

Именно их, причём кверху ногами, я и увидел. Покачав головой, я понял, что я видимо, лежу, свесив голову с кровати вниз. Я попытался поднять голову и встать, но всё вокруг закружилось. Голова была тяжела, будто в неё ведро воды залили. И тут я вспомнил, вчера же мы неплохо посидели. Настолько неплохо, что я теперь лежу вниз головой и не могу понять, что и как. Ну, раз не получается вверх, то надо вниз, решил я и сполз с кровати на пол.

Улёгшись на полу, я стал рассматривать игрушки: чего там только не было. Мои машинки, совсем малышовские игрушки и собранные из конструкторов всякие конструкции. Всё это богатство было покрыто толстым слоем пыли, и я, протянув руку, стал выводить на полу и на игрушках незамысловатые узоры. Всё-таки хорошая штука пыль. И почему женщины так не любят её?..

В этот момент, обломав весь кайф, зазвонил телефон. Он звонил откуда-то сверху. Я долго пытался его найти, не вставая с пола, так как вставать мне было ужасно неохота, в конце концов, приподняв голову, я увидел его. Телефон лежал на другой стороне кровати. Я потянул простыню и притащил, таким образом, телефон к себе. Звонила Аська.

– Приветка, – защебетала она, – какие планы на выходной?

– У меня не выходной, а отходной, – усмехнулся я, – норму превысил вчера.

– Алкоголик малолетний, – Аська звонко рассмеялась, – ну лежи, лежи.

– А ты чего будешь делать?

– К Айке пойду, давно у неё не была, посидим, посплетничаем.

– Хорошо, ближе к вечеру заеду за тобой туда.

– Договорились.

– Целую, – голос её был полон задора и нежности.

– Я тебя тоже, – буркнул я и закинул телефон на кровать.

Поиграв ещё немного со своими пыльными игрушками, я, сделав усилие, поднялся и, умывшись холодной водой в кухне, выскочил во двор. Уже был полдень, и всё вокруг было погружено в жаркое марево. Но в нашем старом дворе было относительно неплохо, огромные, раскидистые деревья не давали солнцу выжечь своим жаром наш уютный дворик.

Я не стал выскакивать на улицу сразу, а решил пройти по двору, чтобы подольше побыть в тени и прохладе. Уже на выходе со двора мой взгляд случайно упал на чёрные, обугленные проёмы окон третьего этажа. Оттуда сверху шёл запах пожара, не выветрился ещё. И сразу же вспомнилась та ночь, Бага, неожиданно появившийся в чердачном люке. Утро, разбуженная выстрелами и испуганная Аська. Бьющаяся в истерике мама Баги и его хмуро молчащий папа. Хорошо, что весь дом не сгорел. Старый всё-таки. Даже лестницы деревянные. Но потушили вовремя.

Я вышел на улицу и окунулся в жар перегретого асфальта. Надо было забрать машину, которую я оставил у ресторашки. Полуденный жар быстро исцелил мою побаливавшую голову, и я решил пройтись по «Двадцать шесть».

Можно было, конечно, поймать такси, тем более, что у нас полгорода таксует. Но я решил пройтись пешочком. Как в детстве, когда я бегал то на Ленина, то к пацанам на Котрова или Малыгина. И сейчас тут было тихо, как тогда, в детстве. Воскресенье всё-таки. Машин почти не было.

Я закрыл глаза и представил, что я опять там, в том тихом и пыльном приморском городке которого уже нет. Да, это так. Я не переезжал, и название город не менял, а того города уже нет. Его смело, снесло, разорвало на куски. Но здесь, на «Двадцать шесть», ниже Ленина оставалось парочка старинных домов, их ещё не успели снести. И я присел в тени старинной стены, у одного из домиков из потемневшего от времени ракушечника. В детстве, помню, тоже тут бывало, сидел.

Немного охладившись, пошёл дальше. Выше Ленина улица уже гудела пробками и спешащими людьми. Я расслабленно шёл, заглядывая в магазины. Любуясь красивыми девушками, хорошо, что Аська меня не видит сейчас.

На углу Котрова зиял разбитыми окнами магазин, в который раз его взрывают. В этот раз уже и охранника убили, кажется. Этот магазин постоянно взрывают, по той причине, что он водкой торгует. А в то же время в городе полно палаток, где в любое время можно водочки купить, и никакой охраны там нет, и ни разу там не то что взрыва – выстрела не было. Хозяева платят, и всё спокойно. Тут же, я слышал, не хочет хозяин платить. Вот и взорвали опять. Такая жизнь.

Это меня окончательно вернуло к реальности. Купив в «Азбаре» шаурму, я не спеша поднялся до Калинина и, свернув направо, так же неторопливо дошёл наконец-то до «Викинга». Вчера мы тут неплохо посидели, и я оставил машину тут же, не стал рисковать. До моей бэхи оставалось буквально метров сто, и я уже даже вытащил ключи из кармана, как вдруг, скрипнув тормозами, рядом со мной остановился полицейский уазик, и из него резво выскочило несколько пэпээсников.

– Старший сержант Магомедов, – буркнул один, – ваши документы.

– А что, я такой подозрительный, да? – улыбнулся я.

– Оружие, наркотики, запрещённые предметы есть? – продолжал сержант.

– Наркотиков нет, а жаль, – продолжил я, – документов тоже.

– Тогда проедем в отделение, – лениво зевнул другой полицейский с автоматом наизготовку, – до выяснения личности.

– А может, пройдём метров сто, и я достану документы из машины, зачем далеко ехать.

– Какой-то вы подозрительный, – строго посмотрел на меня сержант, – документы там, сами тут.

– Да посидели вчера в «Викинге» неслабо, – усмехнулся я, – вот поэтому и подозрительный.

– А ну дыхни, – потребовал сержант.

– Без проблем, – хохотнул я и выдал ему весь свой перегар.

– Видно, ты не джамаатовский, – рассмеялся сержант, – набухался конкретно.

– Ты б не ставил тут тачку, – сочувственно сказал другой полицейский, – ресторану угрожают, мы поэтому тут патрулируем, мало ли что, покоцают тачку.

– Баркалла за совет, – улыбнулся я, – неужели и этот закроют, и так мест мало стало где можно пивка пропустить.

– Ты с таким перегаром за руль собрался, – рассмеялся явно расслабившийся сержант, – хлопнут тебя, всю копейку отдашь потом.

– Так я за документами шёл, – соврал я, – а теперь, после того, что вы сказали, надо тачку хотя бы во двор дома перегнать.

– Давай досмотрим и машину, и документы предъяви, – сержант двинулся к бэхе.

– Без проблем, – я открыл с пульта багажник, достал из машины документы и отдал их сержанту.

– Давай так, – улыбнулся сержант, после того как я закрыл багажник, – убирай машину во двор, но если мы увидим тебя на дороге, то хлопнем без разговора. У тебя в крови спирту ещё завались.

– Базару нет, – пожал я им руки, – тут оставлять действительно не вариант.

Пэпээсники, запрыгнув в уазик, поехали дальше, а я, проехав за ними и посмотрев, куда они направились, свернул во двор и закоулками выехал из района. Потом, скользнув в Узбекгородок, проскочил его и, почти не выезжая на главные дороги, лишь однажды переехав Калинина, приехал домой.

Город я знал наизусть, и объехать все обычные места, где хлопают гайцы, для меня проблемой не было. Дома никого не было. Родители с дачи ещё не вернулись. Я, приняв душ, улёгся перед телевизором.

Незаметно пролетел день. Вечерело. Лежать надоело, да и особо нечего по телевизору смотреть. Одевшись, я прыгнул в машину и не спеша поехал за Аськой, Айка жила тут же, недалеко. Улицы были полны народу, везде были пробки. Вечер воскресенья всё-таки. Все рестораны и кальянные забиты, народ гуляет. Я как раз собрался звонить Аське, как где-то рядом страшно громыхнул взрыв.

Машина подскочила так, что я выронил телефон куда-то на пол. Не успел я его поднять, как на машину посыпались камешки. Я резко вывернул вправо и, проехав по бордюру, свернул направо, слева же уже вовсю полыхало пламя, взрыв случился как раз за углом. Мне просто повезло.

Я собирался поворачивать налево, получалось, что Айка живёт как раз там, где случился взрыв. Остановившись, я поднял наконец-то телефон, завалившийся куда-то под сиденье, и набрал Аське. Но она не брала трубку. Раз набрал, два. Ничего.

И тут я испугался. Я так не пугался никогда, даже сейчас, когда взрыв произошёл буквально в сотне метров от меня, страха не было. А вот когда Аська не ответила на звонок, у меня внутри всё похолодело.

Дрожащими руками я, схватившись за руль, рванул к дому Айки. Я понимал, что через место взрыва ехать, смысла нет. И, сделав круг, собрался подъехать с другой стороны. Но это оказалось не так уж и легко. Все улицы были забиты транспортом. Кто-то рвался от места взрыва, кто-то, наоборот, туда. Загнав машину на тротуар, я побежал. Всё это время я продолжал звонить, но длинные гудки шли один за другим, а ответа не было. Неужели они вышли на улицу в этот момент?..

У общего двора, где жила Айка стояли люди и смотрели на горящие за углом машины и развороченную улицу, я за их спинами скользнул во двор и подбежал к уютно светящимся окнам.

Я хотел было уже стучать в дверь, но сквозь неплотно прикрытые занавески я увидел Аську, она, держа микрофон в руках, что-то пела. Подойдя ближе, я услышал грохот музыки и увидел что Аська, Айка и ещё две малознакомые мне девушки увлечённо поют. У меня отлегло от сердца, по телу разлилось блаженное расслабление, и только руки немного дрожали, я это отчётливо ощутил по тому, как подрагивал телефон в моей руке.

Набрав вновь Аське, я увидел, что её телефон лежит тут же, на подоконнике, на зарядке. На экране была моя фотка, поставленная на контакт и было подписано «Красавчик Ар» Я заулыбался, мне стало приятно, я поймал себя на мысли, что я не знал, как я записан у неё в телефоне. Привычка не лезть в чужие телефоны сказывалась.

Я включил на телефоне фонарик и стал светить в окно, надеясь, что меня заметят. Мне повезло, именно Аська и заметила. Увидев краем глаза, свет она повернулась и, разглядев меня в окне, подбежала, схватила телефон, увидела там пропущенные, смеясь, постучала себя телефоном по голове и пошла к дверям. Там уже её встречал я.

– Ой, извини Ар, – чмокнула она меня в щёку, благо никого рядом не было, – музыка гремит, не слышала, подожди, я сейчас выйду.

– Хочешь, останься, – я взял её ладошку в свою, – вы там неплохо зажигаете.

– Да не, мы и так собирались, скоро родители Айкины должны прийти, подожди в машине.

– Я тут подожду, не торопись, – улыбнулся я, – иди.

Музыка в доме утихла, и стал слышен вой сирен на улице, шумный говор людей, видимо, собралось немало народу, раз так слышно и какие-то мелкие щелчки. Весь двор был заполнен дымом, будто туманом.

– А чего в машину не пошёл, – услышал я Аськин голос, она, уже цокая каблучками, выходила, и вдруг она вскрикнула и повисла на мне.

– Что случилось? – не понял я, но схватил её, чтобы не упала. – Что за крики?

– Рука, смотри, рука, – слёзы вдруг хлынули из её глаз и брызнули мне на шею, – вот же, впереди.

И действительно, примерно в метре от меня, на цементе двора лежала чья-то оторванная, потемневшая ладонь. Что это было и откуда, я понял сразу, просто в сгущающихся сумерках вечера и второпях я не заметил её и прошёл мимо, теперь же она лежала прямо у нас на пути, и тёплый свет Айкиного окна освещал её. Я не стал ничего объяснять, просто, покрепче прижав Аську к себе, прошёл мимо руки и, так держа её, вышел на улицу. Огонь полыхал уже поменьше, или, может, его стало хуже видно, улица была заставлена пожарными и полицейскими машинами. Ничего не говоря, пошёл в обратную сторону.

– Опять взрыв, да? – сразу догадалась Аська. – А мы и не слышали.

– Да, за углом, как раз я ехал сюда.

– Поэтому у тебя такое лицо было, да? – Аська сильно прижалась ко мне. – А я, дура, подумала, что ты ревнуешь и выслеживаешь.

– Успокойся, – потрепал я её волосы, – взрывом больше, взрывом меньше.

– Ну да, – согласилась она, – обычное дело.

– Куда пойдём? – я дошел до машины и, открыв дверь, усадил её прямо на сиденье. – Где мы ещё не были?

– Считай, везде были, – глаза её ещё были влажные, и свет уличных фонарей отражался в них, – мне без разницы, куда.

– Ты Айке-то позвони, скажи, что да как, а то сидит дома, наверное, и не знает.

– Да, точно, – Аська вытащила из сумочки телефон и принялась звонить.

А я поехал по вечерним, забитым людьми улицам, мимо забитых народом ресторанов и кафешек. Как будто и не было взрыва тут, невдалеке, как будто не горели машины, освещая пламенем всё вокруг. Да и я сам уже и не помнил всего этого, даже оторванная ладонь не испугала меня, да и видел уже подобное, правда, на фото, в новостях. Но ведь это было здесь же, в моём городе. Человек ко всему привыкает, и я в этом убедился сам. Я был голоден и, свернув к морю, поехал на Орджоникидзе. Шашлычок нам не помешает, подумал я, наблюдая краем глаза, как успокоившаяся уже Аська оживлённо рассказывает Айке о том, какой ужас лежит у них во дворе.

 

 

ПЫЛЬНЫЙ...

Рассказ

 

– Просыпайся, – буркнул папа, заглянув в мою комнату, – выходные закончились.

– Иддддууууу, – сладко потянулся я, – сеййййчаааас.

– Ты хоть трезвый? – нахмурился папа.

– Вроде да.

– Неслабо выпил ты вчера, – усмехнулся папа, – ну, ничего, иногда можно.

– По бокалу вина буду вечером пить, – улыбнулся я, глядя на серьёзное папино лицо, – и полезно для здоровья, и для тебя как показатель.

– Идём, идём, – торопил папа, – дел много.

– А пацаны сейчас на море идут, – я глянул на сообщения от Арсюхи и Камского, – кайфуют.

– Они тут в гостях, а ты тут живёшь, они и без тебя море найдут.

Позавтракав, мы выехали в город. Город гудел. Все торопились на работу. Машин было полно, и это ранним утром. Заехали за Аськой, подкинули её до работы. Мне было интересно наблюдать, как Аська скромно уселась сзади. Не лезла целовать меня, а просто весело поздоровалась, причём с папой первым. Высадив её у салона, я, как всегда, дворами доехал до работы. Дел было много, но одно радовало, папа был доволен, как всё работало в его отсутствие.

«Ты такая скромняшка была утром», – написал я днём, в свободную минуту.

«Ты недоволен?» – ответила она через некоторое время.

«Нет, почему же», – ответил я Аське. – «Просто такой я не видел тебя, прикольно».

«Я представляю себе реакцию твоего отца, если б я полезла целовать тебя».

«Он маму при мне целует».

«Вот и ты меня целуй, – послала она мне подмигивающий смайлик, – разрешаю».

«Разрешает она, – усмехнулся я, – я и без разрешения могу».

«Чёж утром не целовал?»

«Растерялся, – этот небольшой диалог поднял мне настроение, – привык, что ты впереди сидишь всегда».

«Впредь не теряйся».

«Но мне и неудобно тебя целовать, – нашёл я что ответить, – как я повернусь-то, а тебе с заднего сиденья проще».

«Так уж и быть, поцелую тебя в затылочек».

«Ну, хоть так, – я отправил Аське поцелуйчик, – и на том спасибо».

«Лови ещё», – Аська ответила кучей поцелуев.

Работа затянула, и я, забыв о телефоне, крутился, как мог. Папа уехал по какому-то делу и вскоре написал, что приедет домой сам, попозже. Ближе к вечеру мне тоже понадобилось сгонять к одному из клиентов. Написав Аське, что могу задержаться, я поехал. Аська ответила, что у неё самой куча клиентов, и ещё вопрос кто задержится дольше.

На удивление быстро уладив дела с клиентом, я заехал на работу, закрыл всё и покатил по забитым транспортом улицам на «Пятый посёлок». Аська ещё пару дней назад попросила меня отнести её инструменты на заточку. У неё было несколько комплектов всех этих кусачек. Потому что пока отнесёшь на заточку, надо чем-то работать. Я сам взялся отвозить её инструменты на заточку. А раньше она сама таскалась. Мастеров по заточке в городе немного.

Мне повезло, мастер был свободен и быстро всё заточил. Времени ещё было много, и поэтому я решил заскочить на золотой рынок. Почему-то захотелось купить Аське какую-нибудь безделушку. И маме тоже. Давненько я ей ничего такого не дарил.

К рынку я решил не заезжать. Там вечная пробка. Припарковался на второстепенке Калинина и пошёл к «Восточке». Когда выходил из машины, пакет с Аськиными инструментами раскрылся, и пара кусачек выпала на улицу. Как-то неудачно я их положил, когда садился в машину. Я быстро их закинул в салон и уже собрался идти, но заметил, что ещё одни кусачки валяются под машиной. Машину открывать уже не стал, запихнул их в карман и побежал через дорогу.

Уже доходя до золотого рынка и слушая как стоящие у входа скупщики кричат о том, что покупают золото дорого, я вспомнил, что забыл свою сумку в машине. А там все деньги. И телефон. Всё, из-за того что инструменты высыпались. Отвлёкся.

Почесав затылок, который мне обещала зацеловать Аська, я пошёл обратно. Улица и площадка перед «Восточкой» задыхалась в пробке. Между машин то на рынок, то обратно спешили люди. Обрадовавшись, что сделал правильно, не заехав сюда, я пошёл по проходу между магазинами обратно к машине.

Я уже перебежал Калинина, и до машины оставалось метров десять. Как вдруг передо мной резко притормозила чёрная, затонированная «приора» и неизвестно откуда взявшиеся ребята подсечкой сбили меня с ног и затолкали в салон.

– Чё за дела, пацаны, – попытался я было спросить, но резкий удар локтём под дых сбил мне дыхание.

– И чё я натворил, – отдышавшись, переспросил я, – вы кто такие ваще?

– Сам знаешь, – хмуро ответил сидевший справа от меня парень, – вахапёр языкастый.

– Вы кто, менты, братки? – как можно спокойнее сказал я. – Вы хоть знаете, кого сцапали?

– Пасть закрой, Абушка, а то язык укоротим, – не поворачиваясь, рявкнул тот, кто сидел впереди.

– Чё за гнилой базар, – попытался я было переменить тон, – чё за непонятки в натуре.

В ответ второй, молча, уверенными движениями связал мне руки. «Приора» пролетела под мостом «1000 мелочей» и выскочила на новую трассу. Сердце моё бешено колотилось. Пролетев по трассе в сторону аэропорта, машина вскоре свернула с дороги на грунтовку и вскоре остановилась. Сидевшие по бокам от меня парни вышли.

Тот, кто связывал меня, так же молча потащил меня из машины и, не дав даже оглядеть местность, засунул в другую машину. Это тоже была «приора», но тонированная только сзади, как обычно.

Дверь захлопнулась. Я остался один. В закрытой машине, несмотря на вечерний час и быстро надвигающуюся темноту, было душно, и пот заливал мне глаза. Пытаясь как-то ослабить веревки, я вдруг почувствовал, как что-то больно кольнуло меня в бедро.

«Кусачки!» – чуть не крикнул я и принялся вытаскивать их из кармана. С трудом, но мне удалось, и я в несколько попыток перекусил не особо толстую верёвку. Только я успел это сделать, как дверь открылась, и в салон кого-то закинули. Кто это был, я в полутьме не мог различить.

– Салам алейкум, брат, – голос парня дрожал, – тебя тоже эти каферы похитили?

– Налейкум, – зло ответил я, – из-за таких козлов, как ты, и похитили.

– Базару нет, – усмехнулся мой собеседник, – для количества тебя хапнули они.

– Может, и перепутали с кем, – ответил я, стараясь не двигать руками, чтобы он не понял, что они свободны.

– Иди, кричи, что ты такой кафер, как и они, – в темноте блеснули в улыбке его белые зубы, – может, отпустят.

– Шоколадку дадут и домой подвезут, – улыбнулся я и оглядел собеседника, у него, как, оказалось, были связаны и ноги.

– Хоть сейчас, перед смертью, отрекись от своих грехов, – в темноте опять блеснули его зубы, – повторяй за мной шахаду, избавь себя от огня.

Не успел он договорить как в машину, на оба передних сиденья, запихнули двух человек. Но, судя по всему, они были без сознания. Но они были и не связаны. Я это понял по тому, как рука одного из них безвольно откинулась назад и коснулась моей ноги. Следом в машину закинули какой-то свёрток, и двери захлопнулись. На улице захлопали дверями машины и рванули с места, осыпав машину градом камешков из-под колёс.

Мой сосед начал громко молиться, я же, схватив лежащие на сиденье кусачки, открыл дверь и вывалился наружу. В ту же секунду, захлопнув за собой дверь, я рванул в темноту ночи. Не успел я отбежать и ста метров как раздался взрыв. Оглянувшись, я увидел пылающую «Приору». Засунув кусачки в карман, я побежал в сторону моря. Разумно рассудив, что лучше быть подальше от дороги.

Пройдя с пару километров, я всё же решился подойти к дороге. Постояв минуту другую в темноте и срезав кусачками с рук остатки верёвки, я отряхнулся, привёл себя в порядок и вышел на дорогу. Почти сразу на дороге показалась «десятка» с кукушкой на крыше. Я поднял руку.

– В Маху подбросишь? – как можно спокойнее спросил я, наклонившись.

– Пять бумаг, – ответил таксист, молодой парень лет двадцати от силы.

– Базару нет, – я уселся на переднее сиденье, – у «Восточки» на Калинина, на второстепенку.

– Там же эта суета односторонняя, – заволновался парень, – меня там хлопнули недавно.

– Я тебе покажу дорогу, – я почувствовал, как усталость вдавливает меня в кресло, – ты, видать, недавно грачуешь.

– Да вот, взял тачку на выкуп, езжу в Маху грачевать, – парень начал гнать всё быстрее и быстрее, – другой работы нет.

– Получается?

– Штуку стабильно делаю чистыми, – улыбнулся он, – только вот вся эта суета с пробками напрягает.

– Поэтому под вечер едешь?

– Как маршрутники на хату, так я с хаты, – он улыбался, обгоняя машину за машиной.

Не прошло и получаса как мы уже ехали по второстепенке. Моя «бэха» стояла на месте. Я достал оттуда свою сумку и, расплатившись с таксистом, устало плюхнулся на сиденье.

Удивительно, но в телефоне не было пропущенных звонков. Видать, Аська была всё ещё занята. Арсюха и Камский тоже не звонили, видать, замутили с девушками с пляжа. Да и прошло всего часа полтора, не больше, с того момента, как меня увезли отсюда.

Я завёл мотор и спустя минут десять припарковался у Аськиного салона.

«Сколько тебя можно ждать», – написал я ей, и хотел было уже, немного разложив сиденье поспать, как пришёл ответ.

«Только закончила, выхожу».

Я вытащил из кармана Аськины кусачки, положил их к остальным в пакет, разложил сиденье и закрыл глаза.

– Ар, ты чего, спишь? – я даже не услышал, как Аська села в машину. – Вот соня.

– Устал, – выдохнул я.

– Ты такой пыльный, – воскликнула Аська, поцеловав меня в щёчку, – ты где валялся?

– Изменял тебе с пыльной бабой, – улыбнулся я, – думал, это пудра.

– Тебе надо в душ, – Аська похлопала меня по футболке, – никогда тебя таким не видела.

– Это всё твой точильщик, – улыбнулся я, – он засыпал меня опилками.

– Спаасибо, – Аська увидела пакет с инструментом, – ты такой классный.

– Давай сегодня сразу по домам, – я приобнял Аську, – я мотался по складам весь день, устал.

– Я и сама хотела предложить, у меня стооолько клиентов было, – Аська потрепала мои волосы ладошкой, – у тебя и волосы пыльные.

– Да, там, на складах, было пыльно.

– Дома сразу в душ, хорошо?

– Ну конечно.

Завезя Аську домой, я поехал к себе. Папа тоже приехал только недавно. В кухне возилась мама, и весь дом наполнялся ароматом готовящегося ужина. Я, побросав всю одежду в стиралку, залез в душ.

Я уже сидел за столом, ужинал и болтал с родителями, когда пришло сообщение от Аськи.

«Ты одни не заточил, или ты ими проволоку резал, хуже, чем были».

«Я ими веревочку одну перекусил, прости», – ответил я.

«Да ничего, – Аська прислала мне смеющийся смайл, – только больше так не делай».

«Так получилось, извини, целую тебя».

«Мелочи», – экран телефона заполнился смайликами поцелуев.

 

 

ЛЕТНЯЯ РОМАНТИКА СТАРОГО ДВОРА

Рассказ

 

– Весь день во дворе сидит, вот бездельник, – услышал я ворчание одной из двух соседок, что неторопливо шли мимо меня по двору.

– Не то, что в наше время, – поддержала её вторая, – то за водой ходили, то за хлебом в очередь, то постирай, то приготовь.

– Бездельники растут, ээх.

Я сделал вид, что не услышал их.

С моря дул чуть прохладный ветерок. Не такой, как хотелось бы, но всё же в духоте летней ночи он был спасением. Я сидел на валяющемся во дворе большом квадратном камне. Откуда он тут взялся, я не знал, он всю жизнь тут лежал, и я на нём любил сидеть.

Но сейчас я не просто сидел, поджидая пацанов. Я делал вид, что смотрю на светящиеся огоньки порта и кораблей, а на самом деле поглядывал на открытые окна квартиры дяди Гусейна, нашего соседа. Я хотел увидеть в окне её.

Она приехала вчера, я, как обычно сидел во дворе и смазывал цепь своего потрёпанного велика. В это время во двор, шумя мотором, въехала «шестёрка» дяди Гусейна. Как только «шестёрка» притормозила, все двери машины сразу открылись, и весь двор заполнился весёлой суетой. Я сразу понял: это приехал брат дяди Гусейна, живущий где-то на севере.

Ничего необычного в этом не было. Летом много людей приезжало в город. Кто-то оставался, но многие, обгорев за пару дней на море докрасна, уезжали дальше в горы. И я бы и не обратил внимания на всё, это если бы не она.

Она вышла из машины, деловито подошла к уже открытому багажнику и, взяв какую-то сумку, пошла в дом.

Я вспомнил её, в прошлом году они не приезжали. А два года назад она была обычной маленькой девочкой, мы всей дворовой компанией бегали по двору, собирали тутовник и абрикосы. Сейчас же она стала красивой девушкой в белом платье. Она, видимо, тоже вспомнила меня, улыбнулась и прошла мимо.

А я не помнил её имени. Не кричать же ей: «Эй привет» Я тоже улыбнулся и кивнул в ответ. Весь оставшийся день я крутился во дворе. Надеялся услышать имя. Ну, не признаваться же, на самом деле, что я не помню, как её зовут.

Сегодня, с утра я, как только проснулся, выскочил во двор. Не выпускал из виду ничего. Прислушивался ко всем звукам. Но не повезло. Она не вышла одна во двор, и её никто не называл по имени. Потом они, всей семьёй, на той же «шестёрке» уехали, видимо, на море. И вот уже ночь, а я всё тут, на нашем дворовом камне, у окон квартиры дяди Гусейна, всё ещё надеясь услышать её имя.

– Чё ты, как ты? – услышал я сзади голос Камы, пацана из параллельного класса.

– Да так, по мелочи, – ответил я, не оборачиваясь.

– Не запарился тут торчать? – на камень рядом со мной опустилась гитара, а следом сел и сам Кама.

– Откуда у тебя? – воскликнул я, дотронувшись до гитары.

– Сегодня взял, – улыбнулся довольный моим вниманием к инструменту Кама, – давно копейку копил.

– А умеешь?

– Я уже недели три хожу к одному мужику, учусь, – Кама взял в руки гитару.

– Приколи, да, – выдохнул я.

Кама вдруг, перебирая пальцами струны, заиграл. В тишине ночного двора, лишь иногда прерываемой бурчанием телевизоров из глубины квартир, вдруг запела гитара. Я так и не смог понять какую мелодию наигрывает Кама. Я просто заворожено смотрел на его пальцы.

– Базару нет, – заулыбался я и вдруг краем глаза заметил в одном из окон её. Она стояла за развевающейся от ветра занавеской и смотрела на нас.

Заметив мой взгляд, она исчезла в глубине комнаты, но она продолжала слушать, я был уверен.

– Дай попробую, – попросил я Каму, – может, смогу.

– Так резко нифига не сможешь, – улыбнулся Кама, протягивая мне гитару.

– Я хочу научиться, – руки мои дрожали от нетерпения.

– Давай со мной ходи, – предложил Кама.

– Давай, – согласился я, ни секунды не колеблясь.

Я взял в руки гитару и коснулся пальцами струн. Но никакой мелодии не получилось. Лишь какой-то бессвязный набор звуков. Вспоминая то, как играл Кама, я попытался ещё и ещё, но ничего не получалось. Мне даже показалось что из окна, из глубины квартиры дяди Гусейна послышался издевательский смешок. Я вздохнул и отпустил гитару.

– Я тоже ни фига не умел, – Кама снова взял гитару в руки, – но почти за месяцок вот чуток научился.

– А гитару где купил?

– Сам мужик этот, Мага его зовут, музыкант он, взгрел.

– Мне бы тоже такую.

– Она не новая, новая намного дороже, – Кама как-то ласково погладил округлый бок гитары, – достал он у кого-то.

– Копейку надо заработать, – мечтательно заулыбался я, – может, и на новую хватит.

– Давай, я на стройке у моего дядьки днём работаю, как раз он спрашивал пару пацанов привести, там по мелочи много суеты.

– Давай, – загорелся я, – забегай завтра за мной.

– В шесть, смотри не проспи, – Кама встал, – ложись пораньше.

– В шесть буду тут, во дворе.

– Окейски, ложись пораньше, вымотаешься завтра, – Кама встал, накинул ремень гитары на плечо и пошёл к своему дому.

– Ща пойду, – ответил я, но продолжал сидеть на камне.

Меня захлестнули мечты. Мысленно я уже сидел на этом камне и мастерски играл на гитаре. И пел, да, да. Пел. А она, смотрела на меня из окна и даже улыбалась. Ласковый ночной бриз ласкал меня своей прохладой. Двор затихал, окна, одно за другим потухали. Переставали бубнить телевизоры. Потух свет и в окнах квартиры дяди Гусейна. Она так больше и не показалась в окне, но я знал теперь, как привлечь её внимание. Главное было успеть, успеть за то короткое время пока она тут, в нашем дворе. И я знал, что я смогу. Успею.