Алексей ОСТУДИН

 

Родился в Казани в 1962 году, учился в Казанском государственном университете на филологическом факультете 1985-1990 гг. Высшие литературные курсы при Литинституте им. А.М.Горького 1991-1993 гг. Публиковался с 1978 года в советских журналах и газетах. Выпустил восемь книг стихотворений. Лауреат литературных премий.

 

 

 

УСТАЛЫЙ ХАКЕР

 

 

ПРИВЕТ ЗАБОЛОЦКОМУ

 

Чтоб, по-мичурински разумно, рассветом опылять сады,

шмели и бабочки-глазуньи взлетают со сковороды,

пока текут они сквозь сосны и незнакомых насеком-

ых, выхожу в открытый космос, без зонтика и босиком,

 

я вижу землю, диск в полоску – пижама жабы на просвет,

края присыпаны извёсткой, как пионерский туалет,

клубится пыль с изнанки сада, где душно и полынь горчит,

как веточка от винограда из тучи молния торчит,

 

скрипят уключины противно, заводят вёсла перестук,

сверкая, словно гильотина, выскальзывает лещ из рук,

где стрекоза, из Гулливера, случайных мошек расплескав,

трепещет риской глубомера и зыркает, как батискаф,

 

здесь есть всегда, чем поживиться, травинкой время засеки,

в порядке шахматном пшеница и кукурузы косяки,

с гербом советского союза позеленевший столбик врыт,

и крутит сальто кукуруза початками икры без рыб.

 

 

ДЫМ И РЫМ

 

Зима, как штукатурка с потолка –

повсюду гипс рассыпан и размазан,

губой примёрзла к берегу река,

и полынья мерцает щучьим глазом,

 

позёмка брызжет кашей просяной,

рябины куст синицами изгвоздан,

сквозь острый воздух именно зимой

виднее обезжиренные звёзды,

 

а ты большой и больше не шалишь,

а там, в овраге, лежбище Прокруста,

сама с себя расщелинами лыж

скользит гора, опухшая от хруста,

 

валежника навяжешь второпях,

где, гнёздами вороньими патлаты,

осины держат стужу на ветвях,

облезлые, как старые домкраты,

 

пока луна не выгнулась дугой,

уснёшь в избе, вдали от глаз недобрых,

не разобрав, чей почерк над трубой –

шифровка или Пушкина автограф.

 

 

ЗАСАДА

 

Простой горожанин не думал о страшной войне –

на мушку попал, за мороженым выйдя, положим,

купившему зонтик туристу обидней вдвойне,

сгорая, тонуть, промышляя рекламой и ЗОЖем,

 

попутчики скурвились, все, что свернули с тропы,

бросая детей, подбирая багаж, тормозная

жена обернулась, но муж притворился слепым,

поэтому спасся, а выжил ли – Бог его знает,

 

никак чужеземцу укрыться в Содоме, хоть плачь,

завис Интернет, и какие-то «шашечки» в скайпе,

а был ли когда на поехавшей крыше скрипач,

где цвёл виноград и поблёскивал зеркальцем снайпер,

 

но будущий Лот, холостой, затевая побег,

привстал в стременах, прибалтийские шпроты вонзая –

на месте столба оказался живой человек,

и солнце в его голове, словно рана сквозная.

 

 

КАРДИОБАЛЕТ

 

Внезапной жизни хроника быстра,

и каждый в ней по-своему обижен –

идёт борьба за место у костра,

дымишься, но стараешься поближе,

 

поэтому, с любовью не юли,

случилась впопыхах, напел комар ли –

поторопись с любезной в Тюильри

сушить «мерло» и пить его из марли,

 

а если дождь нагрянет под углом –

Вселенная разверзнется спонтанно,

стакан наполовину хруст и клон,

и Млечный путь на донышке стакана,

 

Нуриев, веселящий, как азот,

Марго Фонтейн и бездна ними между,

не страшно, что завален горизонт,

пускает пузыри, и есть надежда –

 

от каждого сияния просвет

останется в ночи многоэтажной,

поэтому в России кекса нет,

да и в Европе с выпечкой неважно.

 

 

ФОНАРИК

 

Светил против солнца, поэтому фокус нестойкий,

прикуплен по случаю, ржавый, как выпачкан йодом,

на рынке блошином, а мог бы пропасть на помойке,

фонарик-фонарик, нельзя быть таким идиодом,

 

гори всё огнём, эти звёзды – твои антиподы

на Млечном пути пол-литрового деда Можая,

по спящему лесу туристских костров пароходы

плывут вдоль реки, на познание скорбь умножая,

 

проверишь в заначке количество реинкарнаций,

одну для себя оставлял ешё хитрый патриций,

как много тщеты и за что бы не стоило браться,

а было всего-то делов – посветить и побриться,

 

в засосах осин и колдобинах глушь объездная,

подсев батарейкой, какой только чуши ни порем,

я в детстве считал, что умру, а теперь вот не знаю,

и небо звенит, как хрустальная люстра над полем.

 

 

СЧАСТЬЕ

 

Пока враги кряхтели с тыла, страна ощупывала дно,

казалось, счастье рядом было, но было ли оно – оно,

не унимался зуд подкожный предчувствием иных забот,

придётся подождать, возможно, ещё немного, и – вот-вот,

 

а в будущем усталый хакер, на Марсе подхватив гастрит,

пошлёт свою эпоху на хер, и в нашу лыжи навострит –

включая аварийный пеленг, успеть бы смельчаку напеть:

чтоб разумел сначала перед не удивляться и терпеть

 

чтоб на заре, умывшись щами, начальство посылать в качель,

не обращать на обещанья любимых женщин и врачей,

не спятить вдруг от жажды мести, расходуя полоний зря,

когда приходится всем вместе тянуть из ила якоря,

 

забыть в поход любимый свитер, сыграть на спички в дурака,

поддаться чарам леди Винтер, свинтить в итоге, а пока

трещит на батарее «Прима», хрипит на записях Вудсток,

и счастье пролетает мимо, как рейс Москва-Владивосток.

 

 

ЭПИЗОД

 

Новый уровень, жизнь запасная,

палец мучает кнопку Reset,

а иначе никак не познаю –

просыпаюсь когда или нет,

 

перейду на приступок с карниза,

где местечко для пятки – с пятак,

ну и что, что сгорел телевизор,

никого не согрел бы и так,

 

как дурацкая встреча в трамвае,

несмешно – переснимет Гайдай,

незнакомка глаза закрывает,

кто такая – поди, угадай,

 

надоело играть в обознатки,

вспоминать, кто женился на ком,

и пустая перчатка, в остатке –

оттого, что дыхнул чесноком,

 

сколько можно косить под джедая

и крошить на пиратов батон,

если веришь – добро побеждает,

непонятно, что делать потом.

 

 

ПЕТЛЯ ВРЕМЕНИ

 

Что будет с этими и с теми,

когда в теплице добрых лиц

фигуры расставляет время

и не проигрывает блиц,

 

а ты испортил кадр, не дуб ли,

не время думать с кем оно,

идёт кино – сплошные дубли,

одно и то же кимоно,

 

одна пространства кривизна и

как не пропасть, спроси у пчёл,

что всё не так – и так я знаю,

пятна на солнце не учёл,

 

но вырвешься на дачу рано –

звенит скворца зубная нить,

достанешь юность из чулана

поверх щетины нацепить,

 

сопатит радио с причала,

елозит в чашке муравей –

и вновь котёнком заурчала

любовь за пазухой твоей.