Мария ЛЕБЕДЕВА

 

Живет в Твери. Защитила кандидатскую по теории литературы и магистерскую по культурологии (2017). Выпускница «Школы культурной журналистики» (2018). Занимается литературной критикой (подростковая проза), получила «Литблог» (2019). Участница семинара критики Совещания молодых писателей СП писателей Москвы (2019).

 

 

КАК ПИШУТ НА «СЛОЖНЫЕ» ТЕМЫ ДЛЯ ПОДРОСТКОВ

Обзор

 

Эта статья – попытка проследить, как современные авторы создают подростковые книги на «сложные» темы: особенности ментального и физического здоровья, травмы, социальные проблемы.

Оппозиция «взрослое-детское» работает в подростковой литературе не очень хорошо; четкие моральные критерии, готовые инструкции не всегда применимы – и вместо них предоставляется возможность выбора. Если в детских книгах чаще всего наставником и помощником становится более опытный герой, то в подростковой прозе менторский тон сменяется разговором на равных, даже на уровне сюжета.

Зачастую первое, что узнает герой в проблемной ситуации – если сам не отыщет выход, то не спасет никто. Родители не помогут. Их либо нет вовсе, либо им самим необходима помощь, либо их наличие лишь номинально. Подобный подход породил невероятное количество литературных сирот в эпоху подражаний «Гарри Поттеру». Отсутствие сильных помогающих взрослых мотивировано в такого рода историях отголосками древнего мифа об инициации, который столь часто сквозит в народных сказках.

В современной подростковой прозе уязвимость взрослых передается через целую галерею образов родителей с ментальными расстройствами: депрессия у мамы в «Революции» Дженнифер Донелли, синдром Аспергера в «Лежу на полу, вся в крови» Йенни Йегерфельд. Акцент на особенностях психики героя попадает и в романы из категории легкого чтения: Рейнбоу Рауэлл, подростковый аналог Джоджо Мойес, наделяет биполярным расстройством отца главных героинь в «Фанатке».

Не столь уж важна и классическая функция «взрослого как носителя устаревшей морали». Когда тринадцатилетняя Мальвина, героиня повести Беаты Терезы Ханики «Скажи, Красная Шапочка», пытается сообщить родителям о домогательствах собственного деда, никто не воспринимает ее всерьез не оттого, что мир 18+ напрочь прогнил, а потому что это неэмпатичные люди.

Социальные проблемы приходят в детскую и подростковую литературу, когда устоялись в обществе: маргинальное становится обсуждаемым. Мигель Гаярдо, создавший комикс о своей дочери с аутизмом, считает, что его история вовсе не об аутизме, а о любви. Верная расстановка акцентов помогает сделать проблему фоном, а не эксплуатировать ее. Это не жалостливый взгляд «нормального» героя на «иного», а принятие, попытка посмотреть вокруг глазами кого-то, кто на тебя не похож.

Всякий диагноз, как и любая инаковость – данность, которая не может в полной мере описать человека: в жизни Мелоди из «Привет, давай поговорим» Шэрон Дрейпер есть не только ДЦП в тяжелой форме, но и планы на будущее, дружба, предательство – и главным ограничением становится даже не болезнь, а отношение окружающих. В романе «Чудо» Р.Дж. Паласио читателю доступны сразу восемь точек зрения: рассказчиками последовательно становятся главный герой Ави, чья необычная из-за генетического заболевания внешность может показаться отталкивающей; его старшая сестра, уставшая от взвалившихся на нее обязанностей; друзья, одноклассники и знакомые. В дальнейшем роман получил и (к сожалению, неудачное) продолжение под названием «Глава Джулиана», где история о буллинге подается с позиции инициатора травли – эту сюжетную схему использует и Серафима Орлова в «Голове-жестянке».

Важным становится и то, что истории героев с физическими или ментальными особенностями больше не заканчиваются непременным исцелением, как это было в классической литературе вроде «Полианны» Элинор Портер. Как и то, что подобные герои не всегда положительны: Ханна, героиня youngadult романа Алиссы Шайнмел «Опасна для себя и окружающих» – абсолютно неискренняя, ловко манипулирует людьми и, кажется, не способна на привязанность. То, что при этом у Ханны тяжелое психическое расстройство, не дает в сумме демонизацию людей с психиатрическими диагнозами: напротив, важное напоминание о том, что наличие или отсутствие ментальных особенностей любого порядка не определяет нашу личность в целом.

Другая особенность – проблемы не приходят извне, а становятся порождением поступков и слов героя. Следовательно, и основная борьба со злом происходит в голове героев. Примером здесь может служить форма фантастического casestudy, где происходящее в параллельном мире – метафора некой жизненной ситуации. Герой возвращается к истокам психики, и эти юнгианские идеи могут быть облечены в самую разную форму: история о попаданке («Революция» Дженнифер Доннелли), мрачная, перенасыщенная отвратительными деталями мистика («Страшные истории для девочек Уайльд» Эллис Нир), постапокалиптика («Больше, чем это» Патрика Несса), магический реализм глазами недостоверной рассказчицы («Песня кукушки» ФрэнсисХардинг), описание прогрессирующего психического расстройства («Бездна Челленджера» Нила Шустермана).

Разным может быть и соотношение элементов реальности и фантастики: если, к примеру, в «Больше, чем это» все события происходят в ирреальном пространстве, то в романе «Среди других» Джо Уолтон из фэнтезийного остается лишь способность героини видеть фейри, бормочущих на валлийском – на том чудеса и исчерпаны.

Встреча с бессознательным, внутренний конфликт разрешается через сражения, путешествия, поиски: фантастический мир вовсе не убежище от проблем, а поле войны, невозможное в реальности. При этом подобная литература почти всегда подразумевает двойное прочтение. Историю можно понять как фантазию, обусловленную психическим состоянием героя, или же как допустимость существования иных миров – современный вариант сюжетного хода «и в итоге герой проснулся».

«Думай сам» – этот призыв обращен не только к герою, но и непосредственно к читателю: вместо получения информации авторы предлагают поразмышлять самому. В «Голосе монстра» Патрика Несса сказки, рассказанные чудовищем, переворачивают с ног на голову привычную мораль: принц одновременно убийца, клеветник и мудрый правитель; справедливого наказания заслуживает добрый пастор, а не жадный целитель.

Простор для рассуждений – и на уровне композиции. Это и открытые финалы, предполагающие после чтения дискуссию с самим собой или с кем-то, кто может разделить переживания, и возможность выбрать из нескольких возможных концовок – как в повести «Три твоих имени» Дины Сабитовой. И такие зашифрованные послания читателю, как игра с формой: «Одно целое» Сары Кроссан – проза, записанная в столбик, где фразы хромают подобно героиням – сиамским близняшкам.

Множественная мотивация поступков героев, обилие точек зрения меняет и взгляд на персонажей. Ролевая модель победителя сменяется умением принять себя и других, а истории успеха оборачиваются хрониками упрямства. И поскольку главными героями становятся дети-аутсайдеры – это особенно важный момент. Новый героизм созидателен и толерантен: это истории не только о том, как быть сильным и противостоять злу, но и как быть слабым.

Интересно, что в своей новой повести «Остальные здесь просто живут» Патрик Несс выводит на первый план второстепенных персонажей, статистов, получая в итоге подростковый вариант стоппардовских «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Несс иронизирует над сюжетным штампом в фэнтезийном youngadult, где хипстеры с «особенными» именами, в модной одежде и презирающие гугл-поиск – главные герои, выполняющие Высшее Предназначение. Мир вращается вокруг них, пока остальные просто живут. Автор помещает типичную историю об избранных героях в описания глав, а основным делает сюжет об обычных учениках выпускного класса (обычность здесь подается с изрядной долей условности и с учетом изображаемого мира магического реализма: так, один из героев – бог-покровитель кошек): главный герой Майки не хочет менять мир, а лишь разобраться, что тут к чему.

Все это – отражение изменений культурного поля в целом: хорошая подростковая литература, нацеленная на подрастающее поколение, и должна быть своевременной, чтобы отвечать новым социальным запросам. Запрос на эмпатию – первый и главный из них.