Анна ЖУЧКОВА
Кандидат филологических наук, литературовед, литературный критик. Работает на кафедре русской и зарубежной литературы РУДН (Москва). Как литературный критик печатается в журналах «Вопросы литературы», «Знамя», «Октябрь», «Урал» и интернет-журналах «Лиterrатура», «Textura», «Год литературы» и др. Член СП Москвы. Лауреат премии журнала «Октябрь» (2018), «Вопросы литературы» (2018). Участник семинара критики Совещания молодых писателей СПМ.
«НОС» ПОВЕСИЛ НОС
Неубедительные итоги 10-го премиального сезона
4 февраля 2019 года закончился десятый сезон литературной премии НОС – новая словесность. Премия уже не так молода, чувствуется в ней определённая утомленность, самоуспокоенность: из года в год всё те же люди, всё те же темы. Где озорной подросток НОС, играющий новыми трендами? Где чары гоголевской иррациональности, в честь которой премия получила имя? Сегодня это так: сидит на сцене папьемашевый нос в человеческий рост, пьет чай, а рядом разговаривают о книжках. Уютно, по-домашнему разговаривают, с постоянным рефреном-обращением председателя жюри Анны Наринской к Льву Оборину из противоположного лагеря экспертов: «Об этом мы уже с тобой говорили, помнишь?» Уютны официанты в пижамах и бигуди, в жанре любительского видео сделан коллаж высказываний лауреатов прежних лет.
И «новые» тенденции, которые пыталось увидеть жюри в книгах этого года, тоже давно обжиты – тема памяти, женский взгляд и субъективность я-повествования: «Попытка из той точки, в которой ты сама понимаешь, что ты женщина, – оценить Вселенную» (Анна Наринская).
«Наконец-то мы видим то, чего раньше не хватало: прозу, написанную женщинами! – радуется Агнешка Пиотровска. – Тему патриархальной и оттого патологической семьи, где женщина и ребенок – предметы для патриарха-мужчины, где они исполняют какие-то роли, а сами по себе не нужны».
Хотелось бы уточнить про «наконец-то». Имеется в виду «наконец-то» вообще или «наконец-то» как окончание определенного периода? Если вообще, то не стоит даже доказывать, насколько эта тема привычна для русской литературы. Если же речь идет о возвращении к психологическим смыслам после периода поверхностных языковых экспериментов и восприятия текста как условности, то да, для «Носа» это прорыв, хотя у всех остальных это «наконец-то» случилось давным-давно. В любом случае, можно порадоваться, что НОС наконец-то немного продышался после сорокинско-пелевинской заложенности и в шорт вошли книги о жизни, чувствах и человеке. Но и пелевинский «iPhuck 10» не ушел из шорт-листа обиженным, став и лидером читательского голосования на сайте премии, и финалистом нижегородского «Волга/Носа». С голосованием нижегородского жюри, по признанию его председателя Евгения Стрелкова, произошла странная история – для него самого выбор Пелевина стал неожиданностью: «В первом, втором и третьем полуфинале у нас были другие лидеры». Свою обескураженность Стрелков объяснил так: «Это как при игре в мафию: когда ты говоришь всё честно, тебя убивают».
Возвращаясь к мнению Агнешки Пиотровска о новизне темы патриархальной и патологической семьи в современной литературе, назовем три книги, которые стали её фаворитами (или «любимцами», по домашней терминологии «Носа»). Это роман Л. Петрушевской «Нас украли. История преступлений», «Калечина-Малечина» Е. Некрасовой и сборник рассказов Натальи Мещаниновой «Рассказы».
Две из них встретились в заключительном спарринге и у критиков, с недавнего времени составляющих отдельный голосующий орган в сложной процедуре премии. Академия критиков, координатором которой является Лев Оборин, с перевесом в один голос предпочла книгу Петрушевской рассказам Мещаниновой. И Людмила Стефановна получила приз Академии критиков.
Жюри, основной голосующий орган премии, в этот раз (вероятно, симметрично «новым» веяниям) было исключительно женское. Анна Наринская уверенно управляла работой своего коллектива, который помимо переводчика Агнешки Пиотровска составили театральный критик Марина Давыдова, политолог Екатерина Шульман и профессор МГУ Татьяна Венедиктова. Анна Наринская призвала «коллежанок» к обоснованию критериев выбора «любимцев», что явно пошло на пользу дебатам, сделав их значительно более содержательными, чем обычно. Однако, увлекшись содержанием, «коллежанки» упустили из виду требования формы, и на мнения критиков и «старейшин» (еще один голосующий орган под председательством К. Кобрина) времени практически не осталось.
Какими же критериями руководствовались члены жюри? Татьяна Венедиктова: «Я решила взять прагматический критерий. Книга как сильный жест». Сильными жестами короткого списка для неё стали книги М. Степановой и К. Букши, взятые в оппозиции «память – беспамятство». Первая – «это спасательная операция» по «спасению своих близких, своей родни от небытия и забвения». Вторая – повествование о «лузерах, которые балансируют у краешка жизни и раздражают нас тем, что не могут сами себе помочь». И хотя из данного объяснения не следует, в чем сила жеста этих книг, попытка оперировать критериями засчитана.
М. Давыдова честно призналась, что в стратегии выбора критерия пошла по женскому пути: «делала все по наитию, а потом анализировала себя саму: что это за критерий, которым я руководствовалась?» Критерий Марины Давыдовой – «подлинность высказывания». Её лидеры – книги жанра док, поскольку «через чистый fiction к подлинности пробиться сложнее всего». По критерию подлинности её «любимцем» стала книга Н. Мещаниновой, так как в ней «пишущий верит сам в то, что он говорит», но свои два балла Марина отдала почему-то М. Степановой и А. Немзер. Ну, тоже по-женски, да.
Выступавшая далее Екатерина Шульман на пальцах доказала, что книга М. Степановой далека от подлинности высказывания, да и не стремится к нему. Многое в ней – переделка Набокова, многое – игра. Её «обманчивая простота искренности подводит нас к другим выводам <…> Не искренностью спасаемся мы, один талант имеет значение». Что отличалось простотой искренности, так это само выступление Е. Шульман, заявившей, что, так как она не филолог, а «сварщик с мороза», ей можно и личное мнение иметь, и быть даже в чем-то строптивой: «Как и во времена моей юности, продолжает писать В. Пелевин и пишет чрезвычайно похоже на себя самого. Специально обученные люди отличают один роман от другого… « На этом месте оратора прервали аплодисменты зала. Реплика о коротком списке, в котором «целый ряд книг напоминает распечатанный фейсбук», тоже не прошла незамеченной. Выступление Шульман вызвало живую реакцию зала и – позже – яркий отклик в соцсетях. Один из фейсбучных комментариев к видеотрансляции церемонии: «Надо обязательно слушать Екатерину Шульман с 26 по 38 минуту. Вот она, литературная критика здорового человека».
Но проголосовала Екатерина тоже как все: М. Степанова и Е. Некрасова.
Выбор Анны Наринской: М. Степанова.
Выбор Льва Оборина: М. Степанова.
Юрий Сапрыкин, выступавший вместе с Л. Обориным и К. Богдановым за экспертов, сказал, что его любимая книга – «Вещи и ущи» Аллы Горбуновой, «удивительная книга, остроумная и поэтическая, с серьезной мистико-философской подоплекой» и множеством отдельных вселенных. Но проголосовал он за роман Л. Петрушевской, «самый живой и молодой роман в этом списке», и рассказы Н. Мещаниновой, потому что «от любви/ненависти к родине никуда не деться».
За Мещанинову высказался и К. Богданов, причем он единственный, кто говорил о тексте, а не о своих впечатлениях от него или размышлениях по поводу. В расшифровке названия премии НОС, сказал Богданов, ему важнее не оппозиция словесности и социальности, а эпитет «новая». И «по-настоящему новой была одна автор – Наталья Мещанинова, которая поразила удивительной простотой и, с другой стороны, – состоятельностью как автора. Эта книга очень травматична, а с другой стороны – очень терапевтична для читателя. Книга человека, не боящегося признаться в своих слабостях, а с другой стороны – очень сильного человека. Книга задевает за живое и в то же время вписывается в новые литературные тренды».
К. Кобрин от лица старейшин НОСа озвучил тот же выбор: Н. Мещанинова.
Зал тоже был за Мещанинову – 29 % голосов (за Пелевина 4 %, за Степанову 15 %).
Но премия НОС, очень по-гоголевски, оторвалась от выбора большинства и вообще от выбора как основной функции литературной премии. И Анна Наринская уверенно привела свой корабль в намеченную гавань – к «Маше».
Лауреатом премии стала скучная «Памяти памяти», этот повтор повторов.
Выбор жюри НОСа – повтор итогов «Большой книги».
Разговоры о «Памяти памяти», неубедительно скучные, тоже весь год лишь повторяли друг друга.
Неудовлетворение итогами премии было практически общим: «Когда стало ясно, что «Памяти памяти» Марии Степановой и «Рассказы» Натальи Мещаниновой набрали равное количество голосов, жюри должно было объявить коллегиальное решение в пользу Натальи Мещаниновой, поскольку текст Степановой уже получил две крупные премии этого сезона, а НОС расшифровывается как «новая словесность». Это было бы честно, справедливо и очень достойно (Н. Ломыкина).
Однако НОС хорош тем, что окончательный результат в нем не так уж и важен. Да и денежный приз не особо велик. НОС важен дебатами. По итогам которых я сделала четкий вывод: читать Мещанинову. Ее фильм «Сердце мира» замечательный. Книга рассказов, значит, не хуже.
