Ольга КОЧНОВА

 

 

Родилась в Твери. Окончила Тверской медицинский колледж и Литинститут. Стихи публиковались в журналах «Юность», «Студенческий меридиан», «Форум», «Наш современник», «Невский альманах» и др., на интернет-портале «45-ая параллель» и др. Лонг-листер конкурса «Заблудившийся трамвай им. Н.С. Гумилёва», шорт-листер поэтического конкурса «45-й калибр»,  финалист премии им.И.Царёва «Пятая стихия» и ряда других конкурсов, лауреат премии им. Ю.Кузнецова и премии альманаха молодых писателей «Пятью пять» (Москва) и др.

 

 

ОКРАИНА

 

 

*  *  *

 

Окраина, глухой микрорайон,

под окнами железка, супермаркет.

И с каждым днём всё невесомей звон

прозрачных листьев и воздушней арка

 

из старых лип. Колотится в окно

два раза в сутки гул от тепловоза.

Я словно рыба залегла на дно

в предчувствии и солнца, и мороза.

 

От фонарей ни света, ни тепла.

И льётся в жабры медленно и остро

холодной ртутью чёрного стекла

пропитанный тоской тягучий воздух.

 

Окраина, я загнана тобой.

В разрывах туч беззвёздно и бесслёзно.

И сквозь туман – октябрьски густой –

предутренние вскрики тепловоза.

 

 

*  *  *

 

На окне апельсины, а прочий ненужный хлам

в виде мыслей и чувств дремлет в анабиозе.

Открываются двери, впуская больничный гам:

«Поднимайтесь. Вы – следующий», – словно отбили Морзе.

 

На окне апельсины, и слышится детский плач.

Поднимаюсь, иду. За окном маслянистые воды – 

то ли Стикс, то ли Волга. И кто-то закутанный в плащ,

смотрит в спину и ждет не такого, как я, исхода.

 

На окне апельсины, их выбросят завтра с утра.

Вниз уходит буксир, грохоча допотопным мотором.

Закрывая окно, в никуда тихо скажет сестра:

«Навигация кончилась. Морозы ударят скоро».

 

 

*  *  *

 

Над отцветшей черёмухою – стрижи.

Над лицом – локон чёрного серебра.

Мне не надо, но ты всё равно пиши,

как идёт к Магомету его гора.

 

Как над нею отарами тучных овец

облака, тяжелея, едва плывут.

Истончается золото старых колец,

приедается сонный уют.

 

А стрижи над черёмухой небо кроят,

из распоротых хлябей – то дождь, то ветра.

Магомет смотрит в небо – там овцы парят.

И ни он никуда не идёт, ни гора.

 

 

КАЛЕВАЛА

 

Огненный круг трогает горизонт,

северный день бесконечно елов.

Лённрот бродил (кто его разберёт)

то ли тропою шаманов, то ли волхвов.

 

Ворон садится на скальный карниз,

смотрит, как в солнечной лаве стволы

плавятся, корчатся, падают вниз.

– Спи, мой малютка, лы-лы.

 

Это Хозяйка оленей в очаг

бросила хворост.

Хворост трещит.

Тени покинули тёмный овраг,

грозно шипят в расщелинах плит.

 

– Спи, мой малютка. Звериной тропой

сны пробираются. Стынет зола.

Чёрное солнце встаёт над тайгой.

Ворон роняет перо из крыла.

 

 

*  *  *

 

       Спасибо, что конца урокам нет...

                                              А. Дидуров

                                из к/ф «Розыгрыш»

 

По парку сиро бродит ветер –

когда-то всё перегорит.

Через дорогу жёлто светят

разболтанные фонари

 

еще с советской – той – эпохи,

хрущёвки щурятся на свет.

Апрельский холод – хрипом в лёгких

и едким дымом сигарет.

 

Пристанище бродяг и хлама,

где сквозняки по этажам,

где прежде «мама мыла раму»,

на откуп отдано мышам. 

 

Но помню что-то кроме было:

линейка, бантики, звонок...

На почерневшие стропила

садится бледный мотылёк.

 

 

*  *  *

 

Карусель снегопада в марте...

Карусельщик, похоже, пьян.

Обозначенный точкой на карте, 

город – точно врождённый изъян.

 

Зашиваюсь суровой ниткой,

не уйти ни в себя, ни в запой –

на ладонях его гранитных

никому не найти покой.

 

В вихре мартовской  круговерти

прочь куда-то весь мир несёт.

Эй, ты слышишь –  ты тоже смертен!

Начинай свой обратный отсчёт!

 

Запускай...

Каруселит в марте.

Вектор выбран опять нулевой.

Город мой – только точкой на карте, 

точкой маленькой, болевой.