Антон БАХАРЕВ-ЧЕРНЕНОК
Родился в 1980 году в г.Губахе Пермской области. Автор трех книг стихов. Публиковался в «толстых» журналах, лауреат нескольких региональных премий. Живет в Перми.
БРОШЕННЫЕ ПРЕДМЕТЫ
* * *
Брошенные предметы –
Родом из лета. Летом
Явен переизбыток
Мелких деталей быта.
Всё, что поздней сегодня,
Что не идёт в расход, не
Вставлено, не забито,
Не подошло – забыто.
Летом среди бедлама
Вещь тяготеет к хламу
Всякая – в зоне риска
Может быть хоть ириска...
Пущенная на дело,
Вещь формирует телом
Мир – и за эту цену
Делается целым:
Камень ли в кладке, книга
В библиотеке – иго
Общего, как обычно,
Выстроено на личном.
Но остальные вещи
Вещностью метят в вечность –
Сложенные на зиму
В ящик или корзину.
Лёжа во тьме, наружу
Вещь испускает душу;
Аналогично где-то
Звёзды исходят светом.
Этот процесс растянут
Между эпох: растяпа,
Не обуздавший вещи,
Сгинет, угласт и клетчат, –
Сам по себе вещица...
Сколько потом продлится
Пуговица с петелькой,
Треснувшая акварелька,
Патиновая монета,
Каменная изолента,
Гвоздик квадратной ковки,
Скорлупка от божьей коровки?
* * *
Ты помнишь, к нашему костру я
Из леса пьяный нёс дрова?
Дождя повесившись на струях,
Во тьме качались дерева.
Ну, как дрова – четыре вицы,
Шатаясь, выдрал из куста.
Ещё твердил, что разгорится
В любую сырость береста.
Ну, как костёр. Скорее – место
На берегу, где вроде бы
Пекли картошку с другом детства
И жгли для запаха грибы.
Теперь там страшно, и сквозь воду
Глядит утопшая река.
Ты помнишь, через непогоду
Мы шли домой, в руке рука?
Ну, как домой. Вернее – к дому,
Где светом лампы в сорок ватт
Я был с утра перешвартован
К другой вселенной наугад.
И в голове остались только
Гудеть и жалить, как шмели,
Две фразы, медленных и горьких:
«Зачем спросил ты, помню ли? –
Ведь я тебя впервые вижу» –
И мой ответ, уже без сил:
«Я вообще тебя не вижу,
Я сам с собою говорил».
* * *
В свинцовом свете переулка
Детали вплавлены в детали.
Здесь приазовская вогулка
Жила, теперь живёт едва ли.
Но я, возникнув ниоткуда,
Качаю в памяти, как зыбку,
Её пронзительные зубы,
Её раскосую улыбку.
Тут был как будто склон вулкана.
Меня несло по руслу зноя
К её хибаре бездыханной
С неопалимым каланхоэ.
Стояло сердце – трясся воздух,
И бог в предчувствии пожара
Сосредотачивался в осах
На острие кривого жала...
Но в этих сумерках осенних
Уже не кажется отравой
Тот дом – где прошлое краснеет,
Как остывающая лава.
* * *
Перепутав следствие и причины,
Мы благодарили судьбу за то, что
Проросли кустом на краю пучины,
Хоть смотреть в неё нестерпимо тошно.
Хоть руками ветви, ногами корни
И не стали, даже листва – не крылья,
На континентальной дрожа платформе,
Мы рельеф за это благодарили.
Мы росли, приветствуя местный климат
За возможность выйти цветку из почки,
За ходьбу воды в известковых глинах,
За фотон из каждой небесной точки.
Прославляя вектор как суть материй,
Даже в камне и плодородном иле,
Мы спасались тем, что крепили берег –
И за это реку боготворили.
И река буквально была к нам склонна –
Благо ей хватало уклона русла.
Мы открыли время, считая волны,
А за ним – смертельную страсть к искусству,
Что видна, когда, без дождя и ветра,
И вне птиц, в небесную взмывших окись,
Вдруг сама собою качнётся ветка,
Под картиной мира поставив подпись.
* * *
В доме твоём о двенадцати этажах
Пара подъездов – и триста одна душа,
Квантово рассредоточенная по квартирам.
Цифры условны. Спрашивавший кто там
Слишком недолго принадлежал словам,
Чтобы вписаться в истинную картину.
Можно сказать, что пока не открыта дверь,
Не существует “потом”, “тогда” и “теперь” –
И продолжается эпоха палеолита
Для наблюдателя. И в то же время он –
Математический символ, волна, фантом –
Если спустя мгновение дверь закрыта.
Можно сказать, что любая из этих душ
Может не слышать стук, принимая душ,
Или застрять в знаке равенства между прочим,
Или отсутствовать в виде величины,
Или уехать в Набережные Челны,
В точно такой же дом поселившись, впрочем.
Нужно ли говорить, что в таком ключе
Кроме тебя нет никого вообще,
Но вариаций только в этой многоэтажке –
Триста одна. Потому мне понятен твой
Страх человека перед людской толпой,
Если с самим собою бывает страшно.