Журнал «Кольцо А» № 118
Галина ПАЛАГУТА
Родилась в Донецкой области (Украина). Окончила Горловский институт иностранных языков и Литинститут им. Горького. Поэт, переводчик. Переводы с английского и шведского публиковались в издательствах АСТ, Эксмо, ОГИ, Albus Corvus, журнале «Иностранная литература». Живет в Харькове (Украина).
ЛАСТОЧКИ ЛЕТАЮТ НИЗКО...
* * *
Ласточки летают низко – к дождю,
кошка умывается – к гостям.
Я весь день сегодня кого-то жду,
но в грозу такую какое там.
У примет, наверное, свой закон:
кто предскажет первым, тот победил…
Но постой-ка, слышишь? Звонок динь-дон.
Вот и гость, которого кот намыл.
* * *
Зачем ты мне снишься в мучительных снах,
так больно, так нежно мне руки сжимая
с улыбкой, неверной, как радужный взмах
души-стрекозы, упорхнувшей из рая?
О сколько любви полыхало в кострах,
что сами мы жгли с инквизиторским пылом
на тех проходных постоялых дворах,
где время не шло, а из пушек палило!
Но где, как сказал бы разбойный поэт,
былые снега, налетавшие роем
на маленький, зыбкий, карманный рассвет,
чуть что, выходивший из строя...
* * *
– Эй, на том берегу! Что вы там позабыли?
Возвращайтесь скорее, мы вас заждались!
– Мы бы сами вернулись, да лодки уплыли,
и мосты подвесные оборвались.
– Ну тогда мы наладим для вас переправу
или лучше – запустим широкий паром.
– Что с того? Здесь такие высокие травы,
мы сквозь них до реки никогда не дойдем.
– Так скажите же нам, как помочь вам вернуться?
Мы за это свидание все отдадим!
– Подождите, пока берега не сомкнутся
и вода не сгорит, и развеется дым.
* * *
Пуля дура, штык придурок,
кто бы что ни говорил.
Золотой стрелой Амура
я навылет ранен был.
И живу я с этой раной,
и помру, наверно, с ней.
Двину поздно или рано
вороных своих коней.
И тогда Амур, приникнув, –
боги не всегда ведь злы –
поминальную гвоздику
вставит в дырку от стрелы.
* * *
Не в осужденье, не в упрек
Всевышнему за все, что не дал,
лежит и смотрит в потолок
он от заката до рассвета.
Он изучил уже давно
игру теней и тонких трещин,
и в мыслях с лучшею из женщин
немое прокрутил кино.
И хлопьями, как первый снег,
его засыпал ночи пепел,
но день вплывает, как ковчег,
и прошлое срывает с петель.
* * *
Погладишь кошку против шерсти –
в царапинах рука.
А жизнь погладишь против смерти –
с пощечиной щека.
Не надо, дорогая, против.
Коль гладить – только вдоль.
И время морды не воротит,
и затихает боль.
* * *
«Выходите, карета подана!»
Дама в трубке не ждет ответа.
Выхожу, озираюсь – вот она,
Дэу Ланос зеленого цвета.
Пожилой таксист разговорчив,
кроет власть, дороги, поборы,
добавляя промежду прочим,
что на всех положил с прибором.
Я молчу до конечного пункта,
сочиняя в пути вот это:
«Кто-то едет сейчас к кому-то
в Дэу Ланос зеленого цвета.»
* * *
Пустырь. Площадка выгула
хозяев и собак.
Приблудный пес Калигула
тут нагоняет мрак.
Как у бульдога задница,
а в профиль – доберман.
Ему любови жаждется,
он от свободы пьян.
Под солнцем дня весеннего
девчонки – самый сок.
Читал бы им Есенина
и Блока, если б мог.
Увы, везенье то еще…
Владельцы нежных сук
берут свои сокровища
и на руках несут.
* * *
Забыла Машенька ведерко
для выпеканья «куличей».
Вздохнула – и пошла на горку,
а после горки на качель.
Зашла в соседский палисадник,
понюхала большой цветок –
он розовый и сладко пахнет,
но без ведерка все не то.
Другие дети лепят ловко,
по дну лопатками стуча.
А Маша смотрит, хмурит бровки –
пропала жизнь без кулича.