Леонид Рабичев

(30 июня 1923 – 19 сентября 2017)

 

 

19 сентября утром на 95 году ушел из жизни Леонид Николаевич Рабичев, художник, график, дизайнер, живописец, поэт, мемуарист, эссеист. Многовато для одного человека, скажете вы. Я бы тоже так сказала, не будь знакома с Рабичевым больше двадцати лет. 
Подтверждаю: он – художник, график, дизайнер, живописец, поэт, мемуарист, эссеист. И не когда-то в прошлом, давно забытом, так что и очевидцев не отыщешь, нет – сегодня, сейчас. 
До последнего дня своего.
Он старший лейтенант запаса. В 1942 году окончил военное училище, а с декабря 1942 года девятнадцатилетний лейтенант уже командовал взводом 100-й отдельной армейской роты ВНОС при управлении 31-й армии. На Центральном, Третьем Белорусском и Первом Украинском фронтах участвовал в боевых действиях по освобождению Ржева, Сычевки, Смоленска, Орши, Борисова, Минска, Лиды, Гродно, в боях в Восточной Пруссии от Гольдапа до Кенигсберга, в Силезии на Данцигском направлении участвовал во взятии городов Левенберг, Бунцлау, Хайльсберг и других, в Чехословакии дошел до Праги. Награжден двумя орденами Отечественной войны II степени, орденом “Красная Звезда”, медалями.
Еще – он член Союза художников СССР, Союза писателей Москвы, автор тридцати книг стихов, прозы, мемуаров, огромного количества живописных полотен, графических работ. 
Светлая память о тебе, дорогой Леонид Николаевич, Леня, Ленечка, будет жить в наших сердцах всегда, с нами будут твои стихи, картины, твои воспоминания. Ты останешься с нами.

 

Рада Полищук

 

Союз Писателей Москвы глубоко скорбит и выражает искренние соболезнования родным и близким Леонида Николаевича Рабичева

 

Из книги Рады Полищук "ЗА ОДНИМ СТОЛОМ СИДЕЛИ"

ПИСАТЬ БЕЗ ОГЛЯДКИ

 

Писать без оглядки – какое блаженство!
Без страха, по чувству избранства, по праву,
И просто по нраву, и вовсе без правил,
Невнятно–опасно, понятно–случайно,
Беспечно–навечно, годами и наспех,
И на смех, и насмерть! Не бойтесь ошибок,
Завидное счастье – писать без оглядки.

Леонид Рабичев, Леня, Ленечка. 

В его строчках, стоящих в начале – ключевые слова: ПИСАТЬ и БЕЗ ОГЛЯДКИ. Вот его ключи к счастью, не выдуманному – настоящему, счастью – взахлеб, без перерыва на сон. 
Я, честно говоря, не знаю, нужен ли ему сон, как забытье, как отдых от каждодневности, от будней. Да есть ли у него будни, скучная тягучая обыденщина, житейская проза, так сказать? Да нет же, конечно, он – человек- праздник (здесь синоним к «празднику» – «радость», а не «гулянка»). 
Писать, писать – картины, тексты, странно, что Леня не пишет музыку, но может быть это еще впереди, ведь ему «все просторнее становится», хотя ясно понимает, что времени остается мало. Накладывать мазки на холст, штрихи на картон, или писать буквы на листе бумаги – все едино для него, все материал для самовыражения и отражения мира в себе. 
«...писать без оглядки, без оглядки на школы, на критику, на «вышестоящие инстанции» и на «мнение народа». Полагаю, что высшее счастье художника – в нем самом и в процессе его работы. Если нет внутри – никакие школы не помогут, если есть внутри – никто не помешает. А может быть это не так, а главное – не останавливаться...»
У него «есть внутри» и он никогда не останавливается. И ему все интересно – что было, что есть, что будет. «Все впереди!» – говорит, радостно и немного смущенно улыбаясь, девяностолетний Художник.
Главное не останавливаться – ни летом, ни зимой, ни дома в Москве, ни на даче в Быково, ни на больничной койке, ни у постели умирающей любимой жены художника Виктории Шумилиной, с которой прожил почти шестьдесят лет, ни за письменным столом, ни у мольберта, ни просто с карандашом и блокнотом в руках – писать, чтобы жить.
Не останавливаться. 
Мелкими быстрыми шашками идти вперед с неизменной своей хозяйственной сумкой-тележкой, набитой то новыми книгами, то холстами, то буклетами, то альбомами рисунков. Без этого нельзя: он сделал что-то новое и спешит поделиться, раздать, раздарить. Не только для себя спешит успеть, но и для нас. Поделиться радостью – что может быть важнее?
И счастливым считает себя, несмотря и вопреки – ведь, боже мой, сколько всего было на долгом его пути: на грани, за гранью. А все же радость перевешивает, он видит ее во всем. Ведь и на поле боя цвели цветы – ромашки, лютики и клевер. Метафора, конечно, но и самая что ни на есть взаправдашняя правда. В его картинах все это есть, ведь жизнь не кончается и после смерти – ушла из жизни любимая жена, он написал о ней книгу, сын Федор – художник, зрелый, талантливый, совсем непохожий на отца, идет своим путем, а внук Женя – будущий философ, есть чем гордиться деду.
После смерти жены Леонид Рабичев написал семейный портрет: он – двадцатилетний лейтенант, жена – совсем молодая, Федор – сегодняшний, сбоку глядит на них. Время остановилось? Нет. «Время течет всегда и везде, не останавливаясь. И в ту, и другую сторону. Нет никаких преград» – так говорил один из главных персонажей моей книги «Семья, семейка, мишпуха». Так оно и есть.
Леониду Рабичеву рано подводить итоги. Недавно к девяностолетию в Центральном доме художника прошла его первая (!) персональная выставка. Большая выставка – два зала. Две недели он почти ежедневно приходил в ЦДХ, и сидел целый день, до закрытия, общался с посетителями, «своими», и незнакомыми, их было немало. Маленький, увешанный боевыми наградами, с радостной приветливой улыбкой – навстречу каждому, он притягивал к себе людей, дарил книги, каталоги, водил по выставке, рассказывая о каждой работе. В них вся его жизнь. 
Вот он, юноша, в литературном кружке Осипа Брика, еще до войны. А вот Лиля Брик, он переписывался с ней во время войны. Они признали его «своим», он был смущен и горд, это стало его началом. А вот он в студии художника Элии Белютина, где познакомился с будущей женой. А вот он – участник скандально знаменитой выставки художников в Манеже, где не был обойден вниманием Никиты Хрущева со всеми вытекающими отсюда последствиями. Все это и многое другое уже позади, так много страниц перелистано, а он, неугомонный, восклицает: «Все впереди!» 
И на вопрос: «Как дела?» неизменно отвечает: «Все замечательно» - и голос по-молодому звенит в телефонной трубке. Все замечательно! И далее: закончил новую книгу стихов – двести пятьдесят три стихотворения; написал три новые картины и оформил макет трех книжек (это друзьям); дописываю третью книгу воспоминаний, фрагмент будет напечатан в журнале «Знамя» и т.д. Всегда. Поэтому на его встречный вопрос: «Как твои дела?» – стыдно сказать: «Да так, ничего…»
И хочется найти себе оправдание. Какое? Что де текучка заела, хандра без причины, не пишется в Москве, хочу в Переделкино, скорей бы уж лето.
Нет, так не пойдет. Он этого не поймет.
«Алло, это я. Лежу в больнице, под капельницей, пишу стихи. Хочешь, почитаю?..» 
Конечно, почитайте, Ленечка. Вам нельзя останавливаться!
А недавно он написал книгу о войне «Война все спишет» – страшная книга, не приукрашенная за давностью лет картина героической нашей победы, не принижающее бичевание и огульное развенчание славы и героизма наших воинов, но боль, которая десятилетиями давила на сердце, душила изнутри, не находя выхода. Еще не время – говорил он себе, руководствуясь собственным внутренним часовым механизмом. И время пришло, и он выпустил свою боль, свой стыд, свою гордость, весь противоречивый больной ком воспоминаний, вырвал из себя – и полегчало, отпустило. «Я счастлив, что написал эту книгу, - говорил он, даря ее друзьям. – Счастлив, что дожил».
Что сказать о нас – как счастливы мы, что он дожил. Не дай Бог, нет – мы не узнали бы очень важную часть правды о той войне, что еще не ушла от нас, от которой мы не ушли.
А какие стихи пишет сегодня Леонид Рабичев! Стихи о любви – чувственные, эротичные и вместе с тем прозрачно чистые, по-юношески пылкие, будто все впервые: первое касание руки, первое признание, первый невинный поцелуй и необузданная, ненасытная страсть. Он смущен, щеки пылают румянцем, оглядывается по сторонам, немножко виновато пожимает плечами и говорит: «Это я в больнице написал, под капельницей…» Он смущен и озадачен, он влюблен. 
Это вне всяких сомнений. В женщину во плоти, в мираж, видение, художественный образ…
Какое имеет значение.
Он влюблен. Он счастлив, безогляден. Он не останавливается. Спешит вперед. И мир распахивается перед ним. Так «кончается искусство и начинается судьба...