9 апреля – Евгению Войскунскому – 95!
Дорогой Евгений Львович!
Прозаик – фантаст и реалист – Вы сформировались как писатель, вобрав серьезный опыт фронтового корреспондента на Балтике.
Первые книги о моряках сменились в 1960–70 годы произведениями научной фантастики, написанными в соавторстве с И.Б.Лукодьяновым и заслуженно причисленные критикой к классике: это, прежде всего, роман «Экипаж «Меконга», который надолго приковал к себе интерес читателей; книги романтических рассказов, повестей, романов «На перекрестках времени», «Черный столб», «Формула невозможного», «Прощание на берегу», «Плеск звездных морей»…
Все они не случайно встали в один ряд с произведениями братьев Стругацких, выигрышно отличаясь от советской литературной подёнщины.
«Фантастика Войскунского и Лукодьянова – это интеллигентная литература, написанная интеллигентными людьми для интеллигентных людей», – писал в то время известный фантаст, драматург и сценарист Кир Булычёв.
Впоследствии были Вами написаны романы о войне «Кронштадт» и «Мир тесен»; романы «Девичьи сны», «Полвека любви»…
Поздравляя Вас, лауреата многих литературных премий, мы не без основания надеемся увидеть и прочитать только что оконченную Вами новую книгу.
Доброго здоровья Вам, неугасаемой, продляющей жизнь тяги к письменному столу, духовной бодрости и достойной, как всегда, осанки!
С уважением –
Первый секретарь СПМ
Евгений СИДОРОВ
и весь Союз писателей Москвы
Каперанг фантастики
Рада Полищук
Евгений Львович Войскунский – писатель-фантаст, классик жанра, каперанг фантастики, называли его, прозаик, эссеист, журналист, военный журналист, прошедший всю войну от начала и до конца. «С лейкой и блокнотом…» – это и о нем. Он орденоносец – орден Отечественной войны П степени, два ордена Красной Звезды, орден Знак Почета и трижды лауреат литературных премий – им. К. Симонова, им. братьев А. и Б. Стругацких и старейшей советской и российской премии в области фантастики «Аэлита».
Классиком в жанре научной фантастики Евгений Львович стал уже в 60-70-е годы прошлого века в соавторстве со своим двоюродным братом Исаем Лукодьяновым. А в середине 80-х того же века вернулся, как пишут, в «литературный мейнстрим» и написал несколько романов о войне, о своем поколении. И о Любви.
Евгений Львович всегда говорит обо мне, что я пишу только о любви. Отвечу ему тем же: и «Кронштадт», и «Девичьи сны», и «Румянцевский сквер», и «Полвека любви», и только что законченный роман «Балтийская сага» – это все о Любви. Евгений Львович сам признается: «И хотя через мою книгу, конечно, пройдут многие события жизни страны, и особенно большое место займет в ней война – это, прежде всего, книга о любви. Самим Провидением я верю в это, мы с Лидой были предназначены для Большой Любви. И это верно, что браки совершаются на небесах. Но препятствий было много, много…». Это он о книге «Полвека любви», что легко, однако, можно сказать и о других его книгах. Все о Любви, с большой буквы, как пишет сам Евгений Львович.
Раз уж мы заговорили о любви, давайте посмотрим на Евгения Львовича другими глазами – влюбленными, женскими.
Он серьезен и насмешлив, величествен и доступен, обнять и поцеловать его легко и приятно. Не благоговейно прикоснуться губами, а обнять от души. Конечно, он классик, лауреат, ему исполнилось 95! Это все не помеха! Тем более – еврею завещано жить до 120. Сегодня это, кажется, знают все, даже на иврите: «Од меа вээсрим!». Что по сравнению с этим 95!? Даже если просто арифметически: чуть больше трех четвертей заповеданного, которое никто на запрещает превысить.
Евгений Львович немножко художник и архитектор, и это явственно чувствуется в его прозе – сюжетные конструкции устойчивы, будто автор сопромат изучал, а точность мелких деталей и подробностей выдает зоркость художнического глаза, пристрастного к деталям.
А какая у него память! Он знает и помнит все. А как читает стихи, на разных языках! А как поет! Вы слышали, как Евгений Львович поет «Любимый город в синей дымке тает…»? Не слышали? Попросите – заслушаетесь и захотите подпеть, даже если петь не умеете, мелодии лирические, слова мужественные, романтические. Как это все идет Евгению Львовичу, будто для него специально написано.
А фотографии Евгения Львовича вы видели? Рассматривая старые фотокарточки Евгения Львовича, я думаю: как жаль! ну, как жаль, что я не знала его такого: с густой копной темных волос, в матроске и бескозырке, в кителе морского офицера, курящим трубку, вальяжно, спокойно, чуть напоказ, а во взгляде – сдержанность, мужская сила и дерзость. Ах! Меня еще не было на свете, но ах, как жаль, что я узнала Евгения Львовича десятилетия спустя.
Он похож на киноартиста. По театральной классификации – герой-любовник. По общечеловеческой – просто герой. Одной леденящей душу истории о спасении с острова Ханко достаточно, чтобы полюбить Евгения Львовича навсегда.
Я и полюбила.
А какой он красивый сейчас. Справа у него профиль Гёте, слева – Шиллера.
Это из многолетних застольных переделкинских наблюдений. Справа сидит Наталья Арбузова, слева я. За шестиместным столом в углу переделкинской столовой. Наш стол – это не мало. В Переделкине стол в столовой – понятие сакральное. Лично я только из-за Евгения Львовича в любую погоду и в любое время суток иду в столовую, а вовсе не из-за знаменитого лукового супа, оду которому он сочинил в прошлом году. Без Евгения Львовича утром бы я спала, а ужин отдавала врагу. Но – побыть рядом, поговорить, помолчать, получить от него комплимент: «Какое платье! Какая шляпка!». От него дорогого стоит. А посидеть в старомодном потертом переделкинском кресле в его 111 комнате в новом корпусе, можно и с ногами, потягивать коньяк из его серебряных стаканчиков и говорить, о чем придется, неспешно и душевно, потому что нам хорошо с ним, интересно. И слушать только что написанные страницы нового романа. Мы дома, в Москве, целый год мечтаем об этих посиделках. И прощаясь, каждый раз пьем на посошок и тост один: «На будущий – в Переделкине!». И сердце щемит, и слезы капают.
Мне нравится профиль Евгения Львовича и слева и справа. Он мне вообще нравится.
Помню, как увидела его впервые в Переделкине на тропинке, идущей вдоль старого прудика. Он шел с офицерской выправкой, с мужской статью и достоинством. Это чувствовалось во всем. Так было, когда я увидела его впервые, так – и сейчас. Неважно, что опирается на палку, останавливается, чтобы перевести дыхание. Неважно. Мы никуда не спешим.
А сегодня мы празднуем юбилей Евгения Львовича Войскунского, и у меня большая просьба к нему:
Евгений Львович, дорогой, пишите новый роман. Наверняка найдется в ваших закромах еще что-то отложенное на «послезавтра по причине вашей лени», как вы честно признаетесь. Пожалуйста, – ни дня без строчки. Мы будем ждать. Нам некуда торопиться.
Будьте с нами.
Евгению Львовичу Войскунскому в день 95-летия
от Александра Кирноса
* * *
Евгений Львович, не беда,
что мы немного постарели,
со всеми это иногда
случается.
На самом деле
и я не стал бы тосковать,
об этом и писать неловко,
но как-то грустно сознавать,
что кончится командировка
и здесь на трепетной земле,
где было сладостно – тревожно
в мерцающей полночной мгле
проснуться будет невозможно,
лишь, может быть, незримый свет,
первоначальный свет творенья,
проявится сквозь бездну лет
мелодией стихотворенья.
Но на закат похож восход,
и жизнь ещё, как прежде, длится,
и наступил ваш Новый Год,
и пусть душа не убоится.
* * *
Что дни рожденья? Темы мелки,
сегодня мы забили стрелку
решить бессмертия вопрос,
и, если говорить всерьёз,
порой обидно мне до слёз:
всё пашешь, крутишься, как белка,
ешь, пьёшь, внезапно, вдруг, цирроз,
(а это, право, не безделка),
иль рак.
И ауфвидерзеен…
И, что же, мы напрасно зреем
и мудрость копим про запас,
Не высказав хоть пару фраз
о том, как мы трагично любим,
дружить умеем, как нежны,
нам всем слова любви нужны,
а мы себя ворчаньем губим.
Но юбиляр наш, как ни странно,
вник в эту тему очень рано,
десятков девять лет назад,
он после трёх-пяти стаканов
такое может рассказать!
Он прожил жизнь свою недаром,
за исключеньем скипидара
хлебнуть пришлось ему сполна
довольно всякого …овна,
и, право, не его вина,
в том, что случилась вдруг война,
что довелось с неё вернуться,
что сил хватило оглянуться,
жизнь в мире описать, в бою…
Кому повем печаль свою?
Что время даром я гублю,
Я не один ведь вас люблю.
За этот лучший из миров
Хлебнём глоток, другой.
Будь по возможности, здоров,
И счастлив, дорогой!!!
9 апреля 2017 г.