Анатомия блокады

Сергей Яров «Повседневная жизнь блокадного Ленинграда». – М.: Молодая гвардия, 2013. (Серия «Живая история»).

 

На обложке новой книги известного петербургского историка профессора Сергея Ярова нужно было бы написать: «Читать всем». Мимо таких книг просто так пройти невозможно. Перед нами не привычный набор как уже известных, так и ранее неопубликованных документов, воспоминаний и свидетельств очевидцев. Это фактически готовое учебное пособие, не приукрашенное, подобно многочисленным сусальным поделкам в «духе времени», заполонившим книжные прилавки. Достойное того, чтобы встать в один ряд с «Блокадной книгой» Д.Гранина и А.Адамовича. Такие книги не дают очерстветь нашим душам, попривыкшим за последние десятилетия к бедам и неурядицам. Прочитав такое, уже не получится забыть о том, какие нечеловеческие страдания выпали на долю поколения наших отцов и дедов – возможно, самые тяжелые за все одиннадцать с половиной веков существования российского государства.

871 день Ленинградской блокады вместил в себя то, что невозможно пересказать в маленькой заметке. Книгу сложно цитировать, выделяя главное, поскольку главное там абсолютно все. Городской быт жителей, которые продолжали жить, много работали не только ради собственного выживания, но и ради победы в тяжелейшей войне, умудрялись и в этих невыносимых условиях устраивать маленькие праздники, например, посещали театры и парикмахерские, и даже рожали детей. Это событие, о котором рассказали не историки или мастера художественного слова, это блокада, увиденная глазами самих жителей Ленинграда, как написано в предисловии к книге, а точнее – сущностная анатомия великой катастрофы великого города.

Читать книгу страшно, настолько она переполнена муками, кровью и смертью. «Смерть здесь витала повсюду», ее ледяным дыханием были наполнены не только братские могилы или усыпанные трупами берега Обводного канала, но и улицы, подъезды домов, комнаты бесчисленных коммуналок, общежития. Общая смертность в блокадном Ленинграде была огромной. Люди умирали от голода и эпидемий, становились жертвами немецких бомбежек. Число погибших оценивалось в различных источниках по-разному. Если на Нюрнбергском процессе фигурировала цифра 632 253 человека, то позже данные уточнялись. Автор недавно опубликованного исследования, Л.Л. Газиева, считает, что число умерших во время блокады можно увеличить до 933 716 человек, из которых не менее трети составляли дети до 14 лет.

О детях-блокадниках разговор особый, но детская смертность вообще была невероятно высокой. Так, в январе 1942 г., каждый день умирало в среднем 265 грудных младенцев, позднее эти показатели начали снижаться. Многое, несомненно, зависело не только от общих трудностей, голода, нарушения в работе водопровода и канализации, фактом было и то, что наиболее ослабленные и больные люди умирали первыми. Пик смертности пришелся на «лютую» зиму 1941/42 годов, когда умирало примерно 390 человек на тысячу. То есть почти каждый третий житель двухмиллионного города стал жертвой страшного варварства, учиненного в середине ХХ века по воле Гитлера, решившего сравнять с землей красивейший европейский город.

Сказалось и неумелое, подчас, откровенно бездарное партийное руководство городским хозяйством. Город оказался не просто неподготовленным к подобному развитию событий, но и важные решения принимались запоздало. В Смольном больше заботились о красивой отчетности, да и о своих, «особых», нуждах не забывали. Например, для «ответственных работников» в декабре 1941 года было отпущено 20 тонн бензина, в то время как трест хлебопечения получил 13,5 тонн. Ленгорисполком обслуживался 348 автомобилями, все учреждения наркомата торговли – а это все магазины города! – 125-ю, служба же «Скорой помощи» располагала 179 машинами. Неудивительно поэтому, что почти все товары в магазины приходилось доставлять на санках или тележках. В апреле 1942 года приказали владельцам зарегистрировать все велосипеды, запретив их покупку и продажу. На выходах из города стояли заградотряды, в задачи которых входило изъятие продуктов, выменянных голодающими ленинградцами у жителей близлежащих деревень. И это при катастрофически низком снабжении даже по карточкам!

Стоит ли удивляться, что в этих условиях изможденные, страдающие от недоедания люди, «черствели» душой и шли на всяческие ухищрения ради выживания. Например, прятали умерших родных или одиноких соседей ради того, чтобы воспользоваться их продуктовыми карточками. Воровали дрова, разбирали заборы и ограждения, растаскивали вещи из разбомбленных домов. Нередкими стали случаи и насильственных преступлений, когда карточки или продукты отнимали у людей, особенно детей. Совершенно противоестественным выглядит и такое особое преступление, о котором и упоминать-то страшно, как каннибализм.

Скудные сообщения об этом можно найти и в официальной историографии. Но написанные свидетелями самих событий материалы просто ужасают. Причем, не столько самими фактами, сколько будничностью описанного. В основном, поедали трупы уже умерших людей, найденные на улицах, в опустевших квартирах, даже на кладбищах. Естественно – если такое слово допустимо в данном контексте – «охотились» за детскими трупами. «В морге детей сперва не прятали, но по ночам их почти все растаскивали. Люди подходили к машинам и выпрашивали детские трупики» – рассказывал шофер, перевозивший мертвые тела. Свидетельство конечно жуткое, но насколько чудовищными выглядят факты заманивания доверчивых детей, например, просящих милостыню у булочных, в квартиры с целью последующего их убийства.

Следственные дела каннибалов недоступны, а на изучение этой темы до сих пор наложено негласное «табу». Но вот отрывок из дневниковых записей одной ленинградки, описывающий то, как по коридору коммунальной квартиры бежала окровавленная девочка, а за ней гналась женщина-убийца, дочь которой в это время играла на баяне и громко пела, пытаясь заглушить крики жертвы. Согласно докладной записке военного прокурора г.Ленинграда А.И. Панфилова от 21 февраля 1942 года, к уголовной ответственности за каннибализм было привлечено 886 человек…

И все же город выжил, и это заслуга, в первую очередь, простых жителей, которые в основной своей массе в совершенно нечеловеческих условиях смогли все же сохранить человеческое достоинство. Работали в промерзлых цехах заводов, убирали мусор на улицах, восстанавливали разрушенное, помогали больным и голодающим. Реальными были случаи, когда соседи отдавали свой паек голодающим детям, приносили воду обессиленным прямо в квартиры…

Блокада была полностью снята 14-27 января 1944 года благодаря Ленинградско-Новгородской операции. Весной того же года прекратились обстрелы города, но блокадные раны залечивались еще много лет. Фактически город пришлось заселять заново, а у выживших боль блокады осталась на всю жизнь. «Никуда боль не ушла и никогда не исчезнет, и рассказ о страданиях блокадников не будет бесстрастным», – такими словами заканчивается эта тяжелая, но замечательная книга.

 

Александр Себелев

 

Опубликовано: "Литературная газета" (№3 (6446), 22 января 2014)

http://lgz.ru/article/-3-6446-22-01-2014/velikoe-ispytanie-velikogo-goroda/