КИРИЛЛ КОВАЛЬДЖИ. «МОЗАИКА-ЖИЗНЬ»

 

 

 

Кирилл Владимирович Ковальджи написал большую книгу про большую жизнь. Оказалось, что и Кирилл Владимирович, и я учились в Литинституте в одном и том же семинаре – у Евгения Долматовского, просто в разные годы. Мне было приятно прочесть тёплые слова о нашем общем мэтре. Но книга поэта Кирилла Ковальджи многим читателям будет интересна не только «мемуарной» своей стороной. Кирилл Владимирович в своей книге «повенчал» новеллы и воспоминания, мимолётные мысли и глубокие философские размышления. Причём он не перемешал эти жанры, как винегрет, а. наоборот, расслоил, разбил на четыре неравнозначные и вполне самостоятельные части. Чем больше я читаю эту книгу, тем больше нахожу в ней «розановского», «опавших листьев». То была великая в своей простоте книга недооценённого у нас писателя.

 

Ребёнок, развлекаясь постижением мира, собирает картонную мозаику из узорчатых элементов. Его задача – собрать цельную картинку. Чем же тогда является мозаика взрослого человека? Фрагментами памяти, не сдавшимися забвению? У нас фрагментарность произведения почему-то считается чуть ли не «недоделкой». Между тем, значительная часть древнегреческой философии дошла до нас именно во фрагментах, клочках мозаики. Тем не менее, даже в этих клочках уверенно просвечивает макрокосм. Потому что великая философия может быть спрессована до маленького «фрагментика». Например, «нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Это понимает и Кирилл Владимирович Ковальджи. Поэтому повествование у него в «Моей мозаике» то сжимается, то разжимается. Поэт имеет своё лицо и в «последней, самой маленькой матрёшке». Он «разбирает» на более мелкие части не только прошедшую жизнь, но и самого себя – человека, мыслителя, писателя. Но при этом предупреждает читателя: «Весь я – только в совокупности всех «матрёшек», на которые только что себя разобрал…

 

***

Что запомнилось в частностях, при чтении? Что побуждало меня задуматься? Очень умная книга. Кирилл Ковальджи по мировосприятию родствен Пушкину. Чтобы не быть голословным, скажу, почему. Пушкин никого не учил, и был одинаково распахнут и к царю, и к декабристам, хотевшим его свергнуть. Вселенскость. Всеобъемлющая человечность. Кирилл Ковальджи одинаково приемлет и левых, и правых, и классический стих, и авангардный. Но всегда имеет собственное мнение.

 

***

Что поражает в книге Кирилла Ковальджи? Что бросается в глаза? Корректность в изображении исторических персонажей. Хотя так велик соблазн раздать всем сёстрам по серьгам! И редкие мемуары обходятся без этого.

 

***

Кого выбирает время? Из сотен, тысяч писателей и поэтов? Тех, кто «не делает разницы» между жизнью и словом. Те же, которые в жизни одни, а в поэзии – другие, «пролетают, как фанера над Парижем». Слиянность судьбы и музыки стихов. Пример – Блок. Такого поэта тоже могут «потерять» на время из виду, но ненадолго. Одно из прозрений Кирилла Владимировича.

 

***

Относительность времени, истории. 14-летний Кирилл изучает в школе убийство Цезаря заговорщиками. 1944 год. Рядом происходит освобождение Европы советскими войсками, но оно проходит мимо сознания школьника. Цезарь в голове подростка «перевесил»и Сталина, и Гитлера. Удивительное наблюдение! Вот и явление Христа осталось почти неупомянутым в хрониках, за исключением евангелий. Осевое время. Параллельность живых миров.

 

***

Кирилл Владимирович Ковальджи – человек-глыба. Простота и общительность только придают ему шарму. Он обо многом успел подумать. «Податливость при большой воле».

«Моя мозаика» – очень хорошая книга. Из тех, которые впоследствии становятся «настольными».

 

Александр Карпенко