8 марта – Олегу Григорьевичу ЧУХОНЦЕВУ – 85 !
«Цель поэзии – поэзия, средства – те же, – сказано на все времена. И никакие ретрансляторы не заменят самого её смысла, никакой масскульт ей не страшен. Ну, в худшем случае она опять уйдет в подполье, в свой подвал, пристроится где-нибудь возле бойлерной, где никого, кроме гудящих конфорок и онтологической тишины, которая окружает и пестует каждое вылупившееся слово». (Из речи при получении Пушкинской премии, 1999)
«Я ИЗ ТЁМНОЙ ПРОВИНЦИИ ПУТНИК…»
Главное – Время. Древний философ Аврелий Августин считал, что прошлое и будущее существуют только в настоящем, Вчера и Завтра – это и есть наше Сегодня. Всё – единовременно, всё – одновременно. И если так, то настоящее – и есть Вечность, и сохранность в ней подтверждается тем явственнее, чем масштабнее личность и талант, вклад в общую Историю. И потому неоспоримо наблюдение поэта: «вся культура одновременна: и Овидий, и Державин, и Мандельштам, – они существуют реально и рядом в том времени, которое времени не имеет».
Грандиозность замыслов и смыслов Бытия всегда завораживает и пугает. Но защитный материал, из которого кроится и в котором оживает душа, – это теплота, любовь, сочувствие. Подлинность. «Я всю жизнь хотел жить в тени, в своей нише, …сочиняя нечто, что будет жить само по себе, вне воли и имени автора. Это единственное, на что Господь нас сподобил. Все остальное – от лукавого».
Подлинны ставшие хрестоматийными строки Олега Чухонцева: «Эко чудо – пахнет лесом тротуар, пахнет тёсом палисадник и амбар; на болотах, где не выстоит гранит, деревянное отечество стоит». Подлинно единое предгрозовое смятение природы и души: «Я видел: мир себя же самого ломал и ладил волей своенравной, И я подумал, глядя на него: покуда он во мне, я в нём как равный».
Подлинность голоса, речи поэта не совместимы с любой оглушающей декларативностью. Поэтому он никогда не причислял себя к громкоголосым шестидесятникам. У него собственный взгляд на сочетаемость прошлого и настоящего – (напечатанное в «Юности» в 1968 году стихотворение «Повествование о Курбском» вызвало восьмилетнее замалчивание имени и запрет на публикации: слишком очевидно в нём прозвучала трагедия личности в эпоху всевластия официоза). По счастью, имя и стихи Чухонцева продолжали и продолжают жить своей жизнью. Недаром, критики отмечают, что собственный духовный опыт Чухонцева всегда соизмеряется с Вечным, личное – с болью века. Преодолев жёсткие повороты судьбы, поэт остался самим собой.
* * *
По гиблому насту, по талой звезде
найдёшь меня там, где не будет нигде.
Есть дальняя пристань, последний приют,
где скорби не знают и мёртвых не чтут.
Кто был для единого слова рождён,
пусть ветром и пеплом развеян, но он
как кочет туда безголовый влетел,
а это, скажу вам, не худший удел.
Среди его книг, изданных после восьмилетнего замалчивания, – «Из трех тетрадей», «Слуховое окно», «Ветром и пеплом», «Пробегающий пейзаж», «Из сих пределов», «Однофамилец», «Речь молчания» .
В 2003 году вышла книга стихотворений Олега Чухонцева с загадочным названием «Фифиа». Предваряя её, журнал «Новый мир» в 2001-ом (№11), опубликовал подборку стихов, расшифровав название книги так: «это и птичий свист, и прощание поэта, затихающая прощальная и всё же светлая песнь. Следовать мысленно за уходящим – одна из вечных привилегий поэта, так что фраза «а если в путь» – это ещё и приглашение перевернуть страницу…».
* * *
Не исчезай! – еще и гнёзд не свили
малиновки,
и радость не остыла.
А если в путь, пропой на суахили:
– Фифиа!..
Олег Чухонцев живет по своему времени, по своим часам. Он всегда внутренне свободен.
С днём рождения, дорогой Олег Григорьевич !
Светлых дней и новых, – часто провидческих – стихов !
Друзья и коллег, мы ждём их, – не забывайте !
Долгого дыхания Вам !
Татьяна Кузовлева
