|
2011
Вера ПОЛОЗКОВА
Родилась в Москве. Стихи пишет с 5 лет. Первую книгу опубликовала в 15 лет. Стала одним из самых юных «тысячников» на Livejournal.com. Экстерном закончила два последних класса средней школы. За три месяца до диплома оставила журфак МГУ (специальность «Художественная культура и литературная критика»). Финалист поэтического СЛЭМа 2006 года. Поделила премию «Поэт года ЖЖ» с Олегом Боричевым. Писала для газеты «Книжное обозрение», журналов «Cosmopolitan» (вела рубрику «Непростая история») и «Афиша». В 2003-2004 годах была сотрудником FBI-Press, писала для журналов «Искра-Spark» и «Шик-Magazine». До апреля 2008 года работала в московском музее актуального искусства ART4.RU. В 2008 г. сыграла роль в спектакле Георга Жено «Общество анонимных художников» (Театр им. Йозефа Бойса совместно с Театром.doc). В 2009 году состоялись две примьеры: поэтического спектакля по текстам Полозковой в театре «Практика» (реж. Е. Шевелева) и премьера спектакля «Стихи о любви» на сцене пермского Театра нового времени «Сцена-Молот» (реж. Эдуард Бояков, Е. Шевелева).
Автор книг «Непоэмание» СПб.: Геликон Плюс, 2008 и 2010 – М.: Livebook; «Фотосинтез» (в соавторстве с Ольгой Паволгой) – М.: Livebook, 2008.
@@@
Обезболивающее превращает в овощ,
Сам живой вроде бы, а мозг из тебя весь вытек.
Час катаешься по кровати от боли, воешь,
Доползаешь до кухни, ищешь свой спазмолитик –
Впополам гнет, как будто снизили потолок, –
Вот нашел его, быстро в ложечке растолок
И водой запил. А оно все не утихает,
Все корежит тебя, пульсирует, муку длит,
Будто это душа, или карма твоя плохая
Или черт знает что еще внутри у тебя болит.
@@@
Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом».
Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел все – Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских руд,
Но умру, если у меня тебя отберут».
Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поет Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит».
Бернард пишет «Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,
Ядерный могильник, водой затопленный котлован,
Подчиненных, как кегли, считаю по головам –
Но вот если слова – это тоже деньги,
То ты мне не по словам».
«Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрешь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит,
Усталой моей души».
@@@
Горький запах полыни
И песок из пустыни
На верблюжьем горбе –
Тебе.
Деньги старого скряги,
Две скрещенные шпаги
На фамильном гербе –
Тебе.
Незажившие раны,
Все далекие страны
В подзорной трубе –
Тебе.
Ключ от запертой дверцы
И еще мое средце
Цвета алой зари –
Бери!..
@@@
В свежих ранах крупинки соли.
Ночью снятся колосья ржи.
Никогда не боялась боли –
Только лжи.
Индекс Вечности на конверте.
Две цыганки в лихой арбе.
Никому не желала смерти.
Лишь себе.
Выбиваясь из сил, дремала
В пальцах Господа. Слог дробя,
Я прошу у небес так мало...
Да, тебя.
@@@
Я.
Ниспадающая.
Ничья.
Беспрекословная, как знаменье.
Вздорная.
Волосы в три ручья.
Он – гримаска девчоночья –
Беспокойство. Недоуменье.
Я – открытая всем ветрам,
Раскаленная до озноба.
Он – ест сырники по утрам,
Ни о чем не скорбя особо.
Я –
Измеряю слова
На вес,
Переплавляя их тут же в пули,
Он – сидит у окна на стуле
И не сводит очей с небес.
Мы-
Не знаем друг друга.
Нас –
Нет еще как местоименья.
Только –
Капелька умиленья.
Любования. Сожаленья.
Он – миндальная форма глаз,
Руки, слепленные точёно...
В общем – в тысячу первый раз,
Лоб сжимая разгорячённо,
Быть веселой – чуть напоказ –
И, хватая обрывки фраз,
Остроумствовать обречённо,
Боже, как это все никчёмно –
Никогда не случится «нас»
Как единства местоимений,
Только горсточка сожалений. –
Все закончилось. Свет погас.
Я.
Все та же.
И даже
Ночь
Мне тихонько целует веки.
Не сломать меня.
Не помочь.
Я – Юпитера дочь.
Вовеки.
Меня трудно любить
Земным.
В вихре ожесточённых весён
Я порой задохнусь иным,
Что лучист, вознесён, несносен...
Но ему не построят храм,
Что пребудет велик и вечен –
Он ест сырники по утрам
И влюбляется в смертных женщин.
Я же
Все-таки лишь струна.
Только
Голос.
Без слов.
Без плоти.
Муза.
Дух.
Только не жена. –
Ветер,
Пойманный
На излёте.
@@@
Не окрыляет. Не властвует. Не влечёт.
Выброшено. Развеяно у обочин.
Взгляд отрешен или попросту обесточен.
Официант, принесите мне гамбургский счёт.
Все эпилоги – ложь. Все дороги – прах.
Бог одинок и, похоже, серьезно болен.
Город отчаялся, и со своих колоколен
Он распевает гимн об иных мирах.
Воинам грехи отпущены наперёд.
Им не увидеть больше родимой Спарты.
Я отдала долги. Я открыла карты.
И потому меня больше никто не ждет.
@@@
Обыкновенна с каждой из сторон
И заурядна, как трава у дома:
Не записала модного альбома
И не похожа на Шарлиз Терон.
ОТКЛИКИ
Положительные
«Дело даже не в том, что она пишет прекрасные стихи и столь же прекрасно их читает. Дело в ее общем и необыкновенном артистизме. Если ее в ближайшее время не заметит и не заключит в рамки фильма режиссер кино, это будет свидетельствовать лишь об упадке режиссерской профессии. Для нее надо писать сценарии (а может, именно ей их и надо писать), снимать фильмы с нею в главной роли – и мы получим новую героиню. Героиню нового типа, как говорили раньше» – Александр Житинский, 2008.
«На наших глазах Полозкова проживает необходимый опыт – ей будет потом стыдно многих нынешних интервью и особенно записей, в которых она неумело и пылко защищается. Ей еще предстоит нарастить слоновью шкуру, без которой, как учил Бродский Лимонова, литература не делается. Но этот опыт ей поможет, и, если у нее хватит сил, мы получим поэта первоклассного, составляющего гордость отечественной литературы. От нас сейчас зависит этого поэта не засиропить и не заулюлюкать, честно и прямо говоря ему, где он прав, а где заигрывается в давно наскучившие игры» – Дмитрий Быков, 2009.
«Вера Полозкова – одна из немногих московских поэтов, на выступления которых имеет смысл продавать билеты: публика все равно пойдет. Не только послушать сами стихи, но и посмотреть, как она читает, буквально разыгрывая каждый текст по ролям, благо они у нее почти все о неразделенной любви женщин к мужчинам, бога к человеку – в общем, есть кого сыграть. Тут и девушка Тара Дьюли, которая любит египетского плейбоя Шикинью, и вдова миссис Корстон, которая надеется встретиться после смерти с мужем и боится, что тот попадет не в рай, а в ад, и отец и сын Кноллы, из которых младший – тоскующий бабник, а старший – утешитель женщин, отвергнутых младшим, и т. д.» – Идлис Ю., Денисова С., 2009.
Отрицательные
«О чём пишет Полозкова? Это поэзия телесериалов. Стихочтиво для продвинутых нимфеток и одиноких, мечтающих о встрече с „положительным“ иностранцем студенток платных вузов – тех, что, разумеется, не смотрят „Рабыню Изауру“ („фи, какой примитив!“), но фанатеют от „Секса в большом городе“. Не стоит искать тут каких-то глубоких мыслей или выстраданных откровений. Ведь всё это было, есть и будет в мыльных операх, которые, надо думать, Верочка смотрит чаще, чем читает книги» – Игорь Панин, 2009.
«Так вот: Полозкову очень есть за что ругать. Тут вам и самолюбование (полюбоваться есть чем, но не круглые же сутки и не с таким же девичьим захлебом), и вечная избыточность, неумение вовремя остановиться, и многословие, и однообразие, и пристрастие к броским эстрадным приемам, и явная вторичность (с удовольствием отмечаю, что она побывала и под моим влиянием, – это всегда льстит, – а уж Бродским попросту объелась)» – Дмитрий Быков, 2009.
«Лишь в одном Вера Полозкова как «продолжательница живой литературной традиции» не совпадает с её зачинателями. Те преодолевали «притяжение формы» – переваривали и растворяли её в личном либо этнографическом опыте. Прелесть формы забывается, не считывается потомками, «содержание» побеждает. У Веры же приоритет за формой: модные сравнения и глянцево-журнальные коллизии – главный манок для актуальной интернет-аудитории, а Вера <...> поэтесса публикозависимая, от публики её надо спасать» – Лев Пирогов, 2009.
Фотографии и отклики из личного архива Веры ПОЛОЗКОВОЙ
|
